DARKER: Рассказы (2011-2015) - [7]
Войдя, мы очутились в полуразрушенном коридоре, где кости ветхих скелетов были рассеяны среди щебня, упавшего со стен и сводов. Удушающее зловоние затхлого воздуха и древнего тлена заставило меня на мгновение остановиться, но Томерон, казалось, не замечал его и продолжал идти, высоко подняв факел и ведя меня следом. Мы прошли мимо множества склепов, где заплесневевшие кости были сложены вдоль стен в съеденных ярью-медянкой саркофагах или разбросаны там, где воры-осквернители оставили их когда-то. Воздух становился все более и более сырым, холодным и миазматическим, и зловонные тени корчились перед нашими факелами в каждой нише и углу. По мере того как мы продвигались вперед, стены становились все более дряхлыми, а кости, которые мы видели повсюду, все зеленее.
Через некоторое время, пробираясь по низкой пещере, мы обогнули внезапно возникший поворот и наконец-то вышли к склепам, принадлежавшим, очевидно, благородной семье, поскольку были они весьма просторны, и каждый содержал лишь один саркофаг.
— Здесь покоятся мои предки и мои родители, — объявил Томерон.
Мы достигли дальнего предела пещеры и остановились перед глухой стеной. Рядом с ней находился последний склеп, в котором стоял открытым пустой саркофаг. Он был выкован из лучшей бронзы и богато украшен резьбой.
Томерон остановился перед склепом и повернулся ко мне. В мерцании неверного света я увидел странную и необъяснимую перемену в его чертах.
— Я должен просить тебя на время уйти, — сказал он низким, исполненным печали голосом. — Позже можешь вернуться.
Удивленный и озадаченный, я повиновался этой просьбе и медленно отошел на несколько шагов вглубь прохода. Затем я вернулся на место, где оставил Томерона. Мое удивление возросло, когда обнаружилось, что он потушил свой факел и бросил его на пороге последнего склепа. И самого Томерона нигде не было видно.
Войдя в склеп — единственное место, где мой спутник мог бы спрятаться — я искал его, но комната оказалась пустой. По крайней мере, я полагал ее пустой, пока не посмотрел вновь на покрытый богатой резьбой саркофаг и увидел, что он теперь занят, поскольку внутри лежал труп, покрытый саваном, каких не ткали в Птолемидесе вот уже многие столетия.
Я приблизился к саркофагу, и уставился в лицо трупа, и увидел пугающее и странное подобие лица Томерона, только раздутое и отмеченное восковой печатью смерти, фиолетовыми тенями разложения. И, вглядываясь снова и снова, я видел, что это и в самом деле Томерон.
Я хотел было вскричать от страха, но губы мои парализовало и будто заморозило, и я мог лишь шептать имя Томерона. Но стоило тому прозвучать, губы трупа, казалось, раздвинулись, пропуская кончик языка. И мне подумалось, что кончик дрожит, как будто Томерон собирается заговорить и ответить мне. Однако, взглянув повнимательней, увидел, что дрожь была просто шевелением червей, которые копошились, стремясь оттеснить друг друга от языка Томерона.
Перевод Александра Миниса
Роберт Говард
«Проклятие золотого черепа»
Ротат Лунного Камня умирал…
Его предал ученик — король Лемурии, и нанес последний удар варвар из Атлантиды по имени Кулл.
Прошло много тысячелетий, материк Лемурия опустился на дно океана, а его высочайшие горы стали островами. На небольшом острове и был найден золотой череп…
Раритетный, малоизвестный рассказ Роберта Ирвина Говарда из цикла «Кулл».
DARKER. № 2 июнь 2011
ROBERT E. HOWARD, «THE CURSE OF THE GOLDEN SKULL», 1967
Ротат из Лемурии умирал. Кровь прекращала струиться из глубокой раны, нанесенной мечом под сердце, но пульс в висках звучал подобно литаврам.
Ротат лежал на мраморном полу. Гранитные колонны возвышались вокруг, и серебряный идол вглядывался рубиновыми глазами в человека, распростершегося у его подножия. Базы колонн были изрезаны ликами необычных монстров; над храмом звучал неясный шепот. Деревья, окружавшие и скрывавшие это таинственное святилище, простирали свои длинные качающиеся ветви, причудливые листья на которых трепетали и шелестели на ветру. Время от времени большие черные розы сбрасывали свои темные лепестки.
Ротат лежал, умирая и с последними вздохами проклиная своих убийц — вероломного короля, предавшего его, и вождя варваров Кулла из Атлантиды, который нанес смертельный удар.
Странные нечеловеческие глаза Ротата — служителя безымянных богов, умирающего в безвестном храме на зеленой вершине высочайшей горы Лемурии, — горели ужасным холодным огнем. Приветствия поклонников, рев серебряных труб, шепот под сенью великих таинственных храмов, где громадные крылья сметали незримое — затем интриги, нападение захватчиков — смерть!
Ротат проклял короля Лемурии — короля, которого обучил страшным древним тайнам и забытым кощунствам. Дурак — он открыл свою силу слабаку, который, зная о его страхах, попросил помощи иностранных королей.
Как странно, что он, Ротат Лунного Камня и Асфодели, маг и чародей, задыхался на мраморном полу — жертва самой материальной из всех угроз: острого клинка в мускулистой руке.
Ротат проклял ограничения плоти. Он чувствовал, что рассудок покидает его, и проклял всех людей всех миров. Он проклял их именами Хотата и Хелгора, Ра, и Ка, и Валки.
