Дар змеи - [96]

«Флейта! Где флейта?» — внезапно подумала я.

Ее не было у него за поясом, как обычно. Возможно, он выронил ее, когда упал. А мы, Нико и я, бросили флейту, будто она ровно ничего не значила.

Ничего не поделаешь, нужно пойти за ней. Если флейта по-прежнему там…

По двору все так же шли люди — тихий поток детей, женщин и мужчин, поток, струившийся к воротам. Я пересекла наискось этот людской поток и подошла к дверям Дома Учения. Флейта по-прежнему лежала там!

Я осторожно подняла ее и выдула на пробу несколько звуков, тех самых, с которых все началось. Похоже, с ней ничего не случилось. И с флейтой, прижатой к груди, я поспешила обратно в часовню.

Мой отец, все такой же слабый и незрячий, лежал на скамье. Я прикоснулась к его руке. Кончики его пальцев — я только теперь заметила — были тоже в крови. Он заигрался до крови.

Внезапно дверь распахнулась. Я невольно нырнула вниз, потому что там стоял не Нико, а какой-то чужак в черном плаще и в низко надвинутом черном капюшоне.

Он широким шагом вошел в часовню.

— Выйди ко мне! — сказал он. — Я знаю, ты здесь, девочка! Я видел тебя!

Мое сердце заколотилось. Ведь я тут же сообразила: то был Наставник!

Он сделал еще шаг вперед. Если он пройдет чуть дальше, он увидит нас, меня и Сецуана. Я окинула безумным взглядом лицо отца, но нечего было ожидать от него помощи. Тогда я поднялась с флейтой в руке и вышла в проход между скамьями.

— Я здесь, Местер! — молвила я. — Что тебе от меня надо?

Он резко остановился.

— Дитя! — пробормотал он, словно не верил своим глазам. — Всего лишь дитя!

За его спиной я разглядела три одетые в плащи фигуры, такие же черные, как он. Мой живот сжался. Что может поделать такая девчонка, как я, с четырьмя Наставниками, которые мучили Нико такими страшными кошмарами?

— Это ты? — спросил он. — Это ты свершила подобное?

— Свершила что?

Он указал черным пальцем на флейту. Руки у него были затянуты в тугие черные перчатки.

— Заразила здесь воздух чумой! Заполнила души человеческие пагубными снами, так что годы понадобятся, чтобы выветрилось все это.

Мне пришлось напрячься, чтобы не взглянуть на Сецуана. Вместо этого я как дурочка вылупила глаза. Что взять с девчонки?

— Я только поиграла немножко, — а затем, пытаясь, чтобы голос мой звучал как у Мелли, спросила: — Хочешь послушать?

Я подняла флейту.

— Нет!

Нелегко было разглядеть какое-либо выражение на его оструганном, гладком, суровом лице. Но в голосе Наставника я услыхала страх.

Неужто он боялся меня?

Не спуская с меня глаз, он хлестал своими приказами, как бичом, трех других Наставников:

— Запереть двери снаружи! Хэро и Пеллио, стоять на страже! Айдан, ты отыщешь Князя и столько стражей, сколько удастся наскрести. Вели им заткнуть чем-нибудь уши — тряпками, хлопком, чем угодно! И побыстрее! А я позабочусь, чтоб она меж тем не натворила новых бед.

— Но, Местер Вардо!.. — начал было один.

— Делайте, как велю!

Другой Наставник наклонил голову и не стал спорить. Он и двое других исчезли из часовни. Белые двери сомкнулись. И я услышала, как щелкнул замок.

И вот я осталась с Местером Вардо.

Он сделал шаг ко мне.

— Отдай мне флейту! — велел он, словно обращаясь к собаке, которая удрала с его башмаком.

Я покачала головой.

— Подойдешь ко мне на один шаг, — пригрозила я, — я начну играть.

Он остановился. Я опустила флейту. Но сколько времени пройдет, пока он решится на следующий шаг? Сколько времени пройдет, пока он обнаружит, что это не я, а Сецуан своей игрой заставил открыться ворота крепости и вселил сны и мечты в головы всех людей Князя?

Наследие флейтиста

Солнечный луч из одного из узких оконцев прополз над рядами скамей меж Местером Вардо и мной. Пыль толстым плотным слоем плясала на свету. Только поглядишь на нее, и у тебя начинает щекотать в носу! Один мой глаз слезился не переставая, и я на миг выпустила из рук флейту, чтобы вытереть его.

— Ты устала, — мягко сказал Местер Вардо. — Ночь была долгая, верно? А эта флейта тяжелая. Я уверен, что руки у тебя устали и болят.

Зачем он это сказал? Внезапно флейта показалась мне тяжелой, будто свинец, и руки тоже налились свинцом!

— Ведь я ничего тебе не сделаю, — посулил он. — Ведь ты просто ребенок! Не твоя вина, что тебя ввели в заблуждение, но флейта эта недобрая. Недобрая, дитя мое, она затмевает человеческий разум и приневоливает людей видеть опасные картины. Отложи ее в сторону!

Я вдруг почувствовала себя усталой и растерянной. Ведь это правда, что флейта заставляет видеть разные картины. Видеть то, чего нет и не было на свете.

— Замолчи! — прошептала я. — Ты что, не можешь замолчать?

— Ты не виновата! — уговаривал он. — И тебе это не по силам! Тебя не накажут, я тебе обещаю!

Руки у меня опустились, словно силы иссякли совсем. Я снова потерла глаз. Только бы Наставник замолчал! Его слова по капле просачивались в душу. Ощущение было, как в тот раз, когда мама вливала мне в ухо капли, чтобы оно не болело. Ощущение чего-то липкого, горящего!

Он шагнул вперед! Потом еще раз! Ведь я говорила, чтобы он не двигался, но почему сейчас мне это безразлично?

— Я хочу только помочь тебе…

Ведь он хотел только помочь мне… Почему же его лицо казалось гладко обструганным и безжалостным? Но теперь оно смягчилось. Он стал как строгий отец, который поругает тебя немного, но никогда по-настоящему не разозлится. Отец, который всегда ровен и терпелив. Не такой, как Сецуан, от которого никогда не знаешь, чего ожидать.