Дар Юпитера - [63]

Но это не имело никакого смысла. Всего пять недель пути от экватора, и там сколько угодно и раншея, и джептриса, плюс по крайней мере еще пять видов растений, которых он прежде не видел. Может, на экваторе чуть-чуть другой состав атмосферы, не пригодный для них? Верится с трудом. С другой стороны, что он понимает в метеорологии?

Если уж на то пошло, он вообще многого не понимал. Почему, к примеру, Фарадей выбрал именно его для этой миссии?

Ответа Рейми не знал. Но как бы то ни было, это произошло. И когда они узнают, что звездолет на самом деле существует, то поймут, что он выполнил свою задачу.

По крайней мере первую ее часть. Теперь-то и начинается самое трудное: найти звездолет, в каких бы глубинах его ни прятали.

Сквозь неясную дымку впереди проступили очертания темной фигуры. Рейми замер, не сводя с нее взгляда и свободно дрейфуя по ветру. Вуука, примерно впятеро крупнее Рейми, стремительно несся вперед. Надо полагать, нацелился на какое-то стадо на Уровне Один, рассчитывая схватить новорожденного или наброситься на беззаботного Юношу, заплывшего слишком далеко от своих.

Рейми внутренне улыбнулся от нахлынувших на него сладких, хотя и приправленных горечью воспоминаний. Вуука примерно такого же размера напал на него в первые мгновения после того, как он вышел из материнской утробы. Таково было его вступление в этот удивительный мир, где он оказался по доброй воле.

Конечно, сейчас рядом не было массивного Латранесто, чтобы поймать и поглотить этого вуука. У Рейми мелькнула мысль самому заняться хищником; многого, может, он и не добьется, но по крайней мере отвлечет его от стада.

Но нет. Там наверняка хватает своих Защитников, вдвое больше этого вуука. Детям ничто не угрожает.

Не то чтобы это его так уж сильно волновало. В конце концов, он человек, а не джанска, и все происходящее здесь должно волновать его лишь постольку, поскольку затрагивает лично.

Вуука ушел вверх и исчез в вихрящемся воздухе, а Рейми продолжил свой путь. Сейчас вуука попадались ему гораздо чаще, чем за все время пребывания с Белтренини и ее друзьями. Больше вуука, и одновременно гораздо меньшее разнообразие растительной пищи. Совпадение?

И почти не попадается маленьких бролка. Пожалуй, за последний день ему не встретился ни один из них. Рейми все время собирался расспросить Белтренини об этих созданиях поподробнее, но как-то не получалось. Какую роль они играют в их мире?

Он с раздражением отбросил эти мысли. Какой смысл ломать себе голову? В конце концов, Макколлам — ксенобиолог; она уже наверняка разобралась во всем. Оказавшись в тех широтах, откуда его могут услышать со станции, он тут же спросит ее об этом.

А до тех пор он будет искать съедобные растения, удирать от хищников и плыть вперед. Сейчас в этом и состояла жизнь; такой она, скорее всего, будет до конца его дней.

И все же это лучше, чем сидеть парализованным в инвалидном кресле и чтобы тебя обслуживали роботы. Скорее всего лучше.

— Полковник?

Фарадей поднял взгляд от своей безвкусной запеканки из баклажанов и увидел Джен Макколлам, стоящую у его стола с подносом в руках.

— Добрый вечер, сэр, — сказала она с подчеркнутой вежливостью. — Вы не возражаете?

— Миссис Макколлам… — начал он.

Первой его реакцией было вежливо сказать, что он не нуждается в компании. Происшедшая на прошлой неделе стычка с Лайдоф была все еще свежа в его памяти; не забыл он и четыре спины, упорно остававшиеся в таком положении, когда Лайдоф словесно поставила его на колени.

Эта стычка не прошла бесследно для всего проекта в целом. Неформальная атмосфера, прежде царившая в Зоне Контакта, теперь сменилась жестким официозом. Инженеры сидели как на иголках, боясь обронить хоть слово, выходящее за рамки их непосредственных обязанностей. Боясь спорить даже друг с другом.

Боясь ненароком привлечь к себе внимание Лайдоф.

Присутствие Лайдоф отравило атмосферу Зоны Контакта, и это было скверно само по себе. Но еще хуже было то, что яд просочился и во внеслужебные взаимоотношения. До ее появления Фарадей всегда обедал вместе с кем-нибудь из инженеров, а случайно столкнувшись с ними в коридоре, непременно останавливался поболтать. Дружбы между ними не возникло, но он, несомненно, воспринимал их как своих коллег.

Теперь, даже находясь с ним в одном помещении, остальные, казалось, не замечали его существования. Смысл такого поведения был ясен: полковник Фарадей на заметке, и тем, кто не желает оказаться в аналогичном положении, лучше держаться от него подальше.

В результате «Юпитер-Главный» стал местом, где он чувствовал себя очень одиноко.

Макколлам все еще стояла, ожидая ответа.

— Конечно, — с внутренним вздохом ответил Фарадей.

Если отбросить личные чувства, вряд ли он мог обижаться на этих людей. На их месте, в их возрасте, он, скорее всего, тоже опасался бы нажить себе такого могущественного врага, как Лайдоф.

— Спасибо, сэр. — Макколлам отодвинула стоящее напротив Фарадея кресло, поставила на стол поднос и села. — Я отниму у вас немного времени.

— Пустяки.

Она вовсе не собиралась просто пообедать вместе с ним, понял он. На подносе стояли остатки ее трапезы: пустые тарелки, полупустая чашка и аккуратно сложенная льняная салфетка.