Дар - [6]

Двое цыган на арене разошлись в разные стороны, оставив третьего посередине. Признаться, все трое обладали какой-то удивительно притягательной внешностью. Они не были красавцами, но чувствовалось в них что-то такое манящее, загадочное, что я не могла отвести глаз. Особенно мне понравился самый высокий из них, стоявший теперь слева от брата, присевшего на корточки посередине арены. Вдруг сзади я услышала топот и улюлюканье, толпа повернула головы и увидела женщину, тоже, по-видимому, цыганку, одетую в яркий наряд со множеством серебристых монеток. Ее лошадь встала на дыбы. Откуда-то из-за спины достав две огромные блестящие сабли, она метнула их прямо на арену к братьям. Сабли, пролетевшие над нашими головами в считанные секунды, поразили воображение всех. Два клинка, отливавшие серебром, воткнулись в землю рядом с цыганом, находившимся в центре. Одна сабля вошла в землю по его правую руку, вторая – по левую. Резким движением он вытащил сабли и начал размахивать ими, вертеть, подбрасывать над головой. В это время его братья отошли в сторону и через несколько секунд вернулись: один – с ведерком, другой – с факелом в руках. Цыган, державший ведро, выплеснул жидкость из него на своего брата, жонглирующего саблями. Мне в нос ударил резкий запах керосина. Второй цыган, который так понравился мне, поднес факел к облитому керосином брату, – и тот вспыхнул как спичка. Толпа вскрикнула от ужаса. Перед нами стоял горящий человек, с легкостью жонглировавший саблями, не издающий при этом ни звука. Мало того, он начал двигаться, вернее, отплясывать. Легко подпрыгивал, пригибался, продолжая гореть ярким огнем. Вдруг откуда-то на сцене появился Джером с сигарой во рту:

– Я же говорил, что никто из вас не пожалеет о том, что пришел на сегодняшнее представление! – громко сказал он, причем, мне показалось, что в этот момент его глаза встретились с моими. Мой новый знакомый вытащил сигару изо рта и прикурил ее от горящего цыгана. Сделав глубокую затяжку и выпустив кольцо дыма, он ударил в ладоши. И опять раздался резкий хлопок, – теперь уже вся арена наполнилась дымом, который развеялся через несколько секунд, но Джерома на манеже уже не оказалось. В центре как ни в чем не бывало стояли три брата, все так же бесстрастно смотревшие на нас.

Я была поражена!

Цыган, находившийся справа, вышел вперед к нам. Сел на землю, скрестив ноги, и закрыл глаза. Братья стояли за его спиной и спокойно смотрели на толпу. Вдруг сидевший на земле начал медленно подниматься вверх. Я услышала, как толпа оживленно загудела и заохала. Поднявшись примерно на три фута над землей, циркач открыл глаза и улыбнулся. Два его брата с саблями в руках, которыми недавно жонглировал один из них, подошли к нему и начали водить саблями внизу, доказывая публике, что нет никаких креплений или подпорок. Зависший в воздухе цыган улыбался все шире и вдруг громко с небольшим акцентом произнес:

– Пусть несколько человек подойдут и своими глазами убедятся, что это не фокус.

От толпы зрителей отделилось трое мужчин. Они подошли к цыганам и начали рассматривать взлетевшего воздух фокусника, трогать его. С растерянными лицами «проверяющие» отошли в сторону.

Вдруг из толпы вырвался маленький ребенок. Мальчишке было лет шесть, и он с интересом и восторгом наблюдал за происходящим на сцене. За ним на арену выскочила раскрасневшаяся мать, попытавшаяся было забрать сорванца, но самый высокий из братьев не дал ей этого сделать: он с легкостью подхватил ребенка и сказал, в отличие от своего брата, без акцента:

– Мадам, позвольте, я одолжу вашего малыша. Мы посадим его на колени к Гордию.

Женщина ничего не ответила. Хлопая ресницами, она удивленно смотрела на цыгана, который, не дождавшись ответа, потащил ребенка к своему парившему в воздухе брату. Мальчишка был не против – он смеялся. И повеселел еще больше, когда его посадили на руки к Гордию – цыгану, умеющему летать. Толпа зааплодировала. Малыша бережно вернули матери, которая тут же дала ему подзатыльник, а Гордий плавно опустился на землю, вновь закрыл глаза, а через несколько секунд уже легко встал.

Я тогда не видела ничего: ни развеселившуюся толпу, ни удивленных лиц своих родителей, ни Диану, которая все это время что-то говорила мне на ухо. Я смотрела только на этих цыган и гадала, как же они это делают. Вдруг я почувствовала, как отец тянет меня назад, я удивилась, но, обернувшись, увидела, что все зрители расступаются, освобождая узкий проход для Джерома, который торжественно двигался, держа в руках большой чемодан. Проходя мимо меня, он подмигнул, или мне это тогда только показалось.

Выйдя на арену, Джером отдал чемодан цыганам и удалился. Самый высокий из них отошел в сторону, а два его брата открыли чемодан, в котором оказалось огромное количество ножей. Я думала, что при метании ножей используется также и толстая доска, спиной к которой становится человек, в которого будут их метать. Тут же никакой доски не оказалось, и ножи должны были полететь в толпу. Братья выхватили по два кинжала и одновременно запустили ими в высокого цыгана. Люди, стоявшие сзади него, в панике закричали и пригнулись, но ножи не успели долететь до них. Цыган с легкостью поймал лезвия руками. Причем никакой крови я не увидела. Он начал плавно двигаться по кругу арены, а его партнеры продолжали метать в него ножи. Ужас и страх от того, что следующий нож может полететь в их сторону, ощутили все зрители, но все до одного лезвия были перехвачены ловкими и грациозными руками цыгана. Страшный круг по арене почти что завершился, вся сцена утопала в воткнутых ножах, так как, поймав, цыган тут же втыкал их в землю.