Дар страны Мидос - [17]

— Нет… Надо сначала отлить, — почти на ухо ему сказал бритый мордоворот, но за угол так и не повернул.

Прошел чуть назад и хлопнул дверью.

Значит, эта третья, пластиковая дверь вела в туалет.

Макар, так и застывший в позе катапульты, судорожно соображал. Сейчас этот гоблин вернется. Спрятаться негде, столкновения не избежать. И, несмотря на его преимущество во внезапности, ежу понятно, кто из них станет чемпионом. А в туалете, возможно, удастся бить со спины… Если еще не поздно…

Он шмыгнул следом в отхожее место, оказался в просторной кабине, блестящей кафелем. Впереди дюжий охранник стоял к нему спиной и шумно журчал в унитаз.

Услышав вошедшего, он гоготнул:

— Что тоже приспичило? А я долго еще! Давай в штаны. Ха-ха… — и начал поворачивать голову.

Весь свой страх Макар вложил в удар ноги. Его новая катапульта попала подошвой ботинка прямиком между лопаток секьюрити. А поскольку Макар сам был не мальчик-с-пальчик, да еще у ничего не подозревавшего охранника руки были заняты внизу, он гулко втемяшился головой и грудью в кафельную стену. Начал сползать на пол.

Но, хотя от мощного сотрясения у бритого подкосились ноги, он все же не до конца утратил сознание. Стоя на коленях, он оперся руками о сливной бачок, и видно было, как он небезуспешно приходит в себя.

Еще пять секунд отсчета нокдауна — если не добить — и потом на его месте будет Макар, но уже в нокауте.

Бережной навис над ним сверху, схватил колючую голову руками и очень жестко впечатал ее в тот самый сливной бачок. Толстая керамическая крышка с треском разлетелась в куски. Охранник обмяк. Макар, придерживая его рукой, пошарил по широкому кожаному ремню. Нащупал наручники и кобуру, вытащил пистолет. Потом он отпустил бесчувственную тушу, которая повалилась на пол, в желтую лужу. Ё-моё… Только теперь Макар заметил, что, несмотря на возникшие осложнения, охранник прилежно закончил начатое им дело до конца.

Макар брезгливо отшагнул на сухое место. Потом он разобрался с пистолетом — убедился, что магазин полон патронов, снял с предохранителя. Обернулся на усыпленного. Надо бы его как-то зафиксировать. Вон — водопроводная труба — наручниками к ней пристегнуть…

Дверь отворилась.

— Ты чего тут… — санитар осекся, изумленно выпучив глаза.

Макар передернул затвор.

— Назад. К стене, — приказал он.

Санитар попятился, уперся спиной в стенку. Макар вышел в коридор и отступил в сторону.

— Одно лишнее движение — убью.

Тощий в белом халате кивнул головой.

— Оружие есть?

— Нет, — обрел, наконец, дар речи санитар.

— Иди к своему другу, пристегнешься с ним наручниками, чтобы цепочка была между трубой и стеной. Понял!?

— Понял, — безропотно ответил санитар.

Он выполнил все, что было велено. Макар убедился, что захваты наручников заведены плотно — руки из них не вытащить.

— Кого вы здесь держите? — спросил он у санитара.

— Пациентов.

— Каких пациентов, что с ними делают?

— Опыты ставят…

— Какие опыты?! — Бережной опять наставил на него пистолет.

— По изменению генов. Да я только присматриваю за ними. Там на дверях все написано…

Макар захлопнул дверь и пошел к камерам. В металлических дверях играли бликами небольшие пластиковые окошки, в которые просматривались сами «больничные палаты». Были там: железная кровать, стол, стул, полка, умывальник, унитаз. Везде горел дежурный свет — не такой яркий, как в коридоре, но позволявший видеть все, происходившее внутри.

В каждой камере содержалось по одному пациенту. Они — мужчины и женщины разных возрастов — кто спал, кто, несмотря на ночь, сидел на кровати, ходил взад-вперед. Окошко, как понял Макар, было прозрачно лишь снаружи: пациенты смотрели на него, но не замечали.

На вид — обычные люди.

Но личные карточки, вставленные в прозрачные кармашки на дверях, помимо общих данных, сообщали дикие вещи:

1. № пациента, имя

2. Пол

3. Возраст

4. Дата поступления

5. Комплекс принудительного подавления (в разных вариациях и разной степени в %): инстинкт самосохранения; чувствительность к низкой и высокой температуре, влажности, высокому и низкому давлению; гены родственных привязанностей; гены страха, любви, гордости, благодарности, сочувствия, жалости, лени, агрессивности, зависти, мстительности — и еще много других человеческих качеств, которые были в той или иной степени подавлены у этих людей.

6. Комплекс принудительной активизации (также в разных вариациях и разной степени в %): гены выносливости, искренности, покорности, преданности, исполнительности, аккуратности…

Картина из этих листков вытанцовывалась более-менее понятная. Людей готовили на роль идеальных исполнителей, рабов. Рабов совершенных — не осознающих ущербности своего положения, а потому нисколько не тяготящихся своей участью. Наоборот, судя по характеристикам, эти люди должны были смыслом жизни видеть выполнение приказов. Чего стоит: «подавить инстинкт самосохранения»! Или: «подавить гены родственных привязанностей»! Это же не люди, это биороботы. Вот, значит, какими Брэд перспективами хвастался.

Неужели такое практически осуществимо? Впрочем, Макар тут же и ответил себе: вполне осуществимо. С тем научным багажом, который здесь наработан, плюс испытания непосредственно на людях — в такие результаты можно поверить.