Дар синего камня - [27]

Подобного всплеска эмоций я не ожидал. Мы все тоже встали.

— Минуту, — повысил голос Степаныч. — Семен, что ты увидел?

— Ситуация один в один, как у вас тогда в гостинице. Ее спасать надо!

Майору было легче других меня понять, поскольку недосказанное он мог прочитать в мыслях.

— Ты сможешь?

— Да.

— Генерал, я еще не рассказал вам о даре этого молодого человека. Он целитель.

— Кто?! — Слова Кошевара лишь подлили масла в огонь. — Убирайтесь, я сказал!

— Вы помните, как я выглядел в прошлом году?

Владимир Степанович положил руку на плечо генерала. Тот немного растерялся.

— Помню. Думал, что мы ровесники.

— А теперь?

— Майор, я что, на допросе?!

— Нет, просто если бы не этот парень, мне бы осталось жить несколько месяцев. И врачи ничего не обещали.

— Ты мне раньше этого не говорил.

— Вы же не врач.

— А он? — Генерал кивнул в мою сторону.

— Он — целитель. Настоящий. Только вот дар Семена не каждому помочь способен. Честно говоря, сюда мы ехали в надежде, что сможем подлечить вас, как бы в доказательство своих слов. Но ваши болячки выше его сил.

— Погоди, ты хочешь сказать, он может вылечить мою внучку прямо сейчас?! Да я уже к кому только не ходил: и к травникам, и к бабкам, даже к потомственным целителям, чтоб им пусто было! Ничего не помогло. Ее целый институт обследовал. Знаешь, что мне сказали? Шок, вызванный гибелью родителей, совпал с началом перестройки девичьего организма. Психологическая травма сместила какие-то акценты и вместо развития и роста запустила механизм разрушения. Врачи утверждают, что ее организм сам себя уничтожает. И они не могут остановить этот процесс, только затормозить. Месяц она на уколах, потом недели три живет без боли, как сейчас. Затем все повторяется снова. Да я готов за любую соломину ухватиться, лишь бы она жила. Он точно может ее спасти?

Этот сильный человек сейчас умоляюще смотрел на меня.

— Должно получиться, — кивнул я.

— Что для этого нужно?! Любые лекарства, оборудование…

— Нужно лишь зеркало. И чтобы никто не мешал.

— Я могу присутствовать? — снова обратился генерал.

— Обязательно. Процесс очень болезненный, надо будет поддержать девочку.

— Идем.

Вблизи ее цветок выглядел еще ужаснее, словно рядом взорвалась осколочная граната и лепестки изодрало в клочья. Целым не остался ни один.

Не знаю, какие ощущения испытывает грешник в аду, но мои были немногим лучше. Отдельные участки лепестков приходилось восстанавливать по крошечным уцелевшим частям других. И все это с не отпускавшей ни на миг болью, которая, казалось, перетекала от девушки ко мне. Я чувствовал боль каждой клеткой своего организма, видел измученное страданием лицо Наташи и латал дыры в малиновой ткани ее цветка.

— У вас есть нашатырь? — спросил я генерала через полтора часа работы.

— Найдем.

— Быстрее, пожалуйста.

Он тут же вышел за дверь.

— Ты как? Держишься? — обратился к девочке.

— Очень больно, но я не хочу пугать дедушку. Он страшно за меня переживает.

— Умница. Но учти, мы только на полпути. Чтобы боль была не столь сильной, нужно вспомнить что-либо светлое из прошлой жизни. Сумеешь?

— Попробую.

— Вот нашатырь. Наташа, ты как себя чувствуешь?

— Нашатырь не ей, а мне, — пробормотал я.

— Семен, да на тебе же лица нет. — Михаил Федорович только сейчас взглянул на меня, во время сеанса он смотрел лишь на внучку.

— Лицо в этом деле не главное. Не свалиться бы до конца процедуры.

Резкий запах прогнал дурноту, но ненадолго. Закончив пятый лепесток, я понял, что не могу унять дрожь в коленях. Лицо превратилось в кусок мела, на котором абсолютно не выделялись губы. Генерал уже просто держал пузырек с нашатырем возле моего носа, и аромат остро пахнущей жидкости больше не казался отталкивающим.

— Только не вздумайте мне врача вызывать, если вдруг чего. Сам отлежусь, и все будет в порядке, — прошептал я, пока еще имел силы ворочать языком.

Работа над последним лепестком происходила в тумане. Я слышал голос, но не разбирал слова, замечал расплывчатые силуэты, но не мог сфокусировать на них зрение. Только цветок и ладони виднелись отчетливо, остальное перестало для меня существовать.

«Неужели закончил?!»

— Все, — выдавил я, поднял руки, как хирург, и провалился в бездонную темноту.

Другой бы на моем месте, наверное, возненавидел эти полупрозрачные цветы: ведь соприкосновение с ними приносило боль и страдания. Но вид лепестков на фоне звездного неба вносил в душу величайшее умиротворение. В реальной жизни они буквально высасывали из меня энергию, но в сновидениях — наоборот. Глядя на плывущие мимо бутоны, я ощущал прилив сил, чувствовал себя одним из них. Хоровод из хрустальных цветов оказывал завораживающее действие. Однако вскоре картинка поменялась: остался лишь один, окруженный малиновыми лепестками, и… опять появилась плита из прошлого сна. Луч из ее основания осветил хрустальное растение, а оно, в свою очередь, отразило часть энергии обратно. По крайней мере, мне так показалось. В конце концов, это ведь мой сон? Так что сияющие частицы, выстроившиеся по спирали от цветка к шестиграннику, вполне могли оказаться энергетическими зарядами. Они постепенно разрушили покрытие одной из боковых граней плиты, точнее, убрали с нее серый налет, под которым скрывался ярко-синий окрас. Теперь две боковые стороны плиты обрели яркий наряд. И что это могло означать?