Дар шаманизма - дар волхования - [16]

На этот раз нарочито спокойно прошел по темному коридору, и навесил железный замок на дверь этажа. Вышел из корпуса к велосипеду. Вспомнил, что по народной примете нельзя бегать в темноте, если есть малейшее чувство мистической опасности. Вот, оно — где правило было нарушено — торопился в темноте! Видно наш местный домовой от термоядерного института и явился по случаю нарушения мною порядка.

Тут выяснилось, что в портфеле нет ключа от велосипедной цепи. Я не смогу отомкнуть велосипед и покинуть институт в оставшиеся двадцать минут до закрытия проходной. Проходная в двух километрах от корпуса. Стало ясно, что надо срочно идти обратно сумеречными коридорами к этому железному монстру за ключом. Наверное, ключ как-то выпал в кабинете. Но такого раньше никогда не было. Рассуждая на тему этой страшилки, вспомнил, что ведь я — правнук даждьбожий, русский язычник, кудесник и волхов Велимир. Мне ли робеть перед явлениями духов?

С улыбкой и чувством личной инициативы открыл железную дверь, переступил порог кабинета. Присутствие духа угадывалось по разлитому им ощущению томления, но точного места его локализации уже не было. Без помех отыскал на полу ключик. И только когда на улице отомкнул цепь велосипеда — поймал себя на вздохе облегчения. Именно языческое религиозное знание позволило перестроить психику и сравнительно легко преодолеть ситуацию.

19. Повторюсь, что мне пришлось дать описание кризиса 1985 года, в связи с тем, что в литературе очень бедны описания приступа шаманской болезни. Все, что о ней известно, это известно со слов аборигенов и отстраненных очевидцев, и этого явно недостаточно. Бывает, что представления о шаманской болезни подменяются описаниями мистерий галлюциногенного характера, в которых открывается широкое поле для фантазии.

Классическим примером такой поэтизации канонической шаманской болезни, является стихотворение А. С. Пушкина «Пророк», когда поэт, духовной жаждою томим, лежал в пустыне. И явившейся к нему шестикрылый серафим уничтожил его прежнее тело и создал новое, так, что он обрел жало острое змеи и дар сверхзрения: поэт стал видеть горних ангелов полет и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье.

Наверняка Пушкин пережил что-то близкое к шаманской болезни. Это стихотворение имеет под собой какой-то реальный эпизод его жизни. Во всяком случае, общество его времени предвзято относилось к шаманам, считая их просто обманщиками или психопатами. Без каких-то серьезных оснований, заявлять о своем шаманском посвящении никто бы не стал. Сказать об этом прозой в виде жалобы на здоровье, по причине светских предрассудков, Пушкин не мог.

По устным данным, явление типа шаманской болезни имели место со многими выдающимися людьми, хотя случаются они и с людьми совершенно обычными. Шманская болезнь является как бы знаком того, что надо готовиться к чему-то большему, и нервная система человека перестраивает себя под влиянием каких-то, не ведомых самому индивидууму, сил. Очевидно, эта перестройка может происходить медленно или незаметно. Но может происходить и быстро, с возникновением сопутствующих явлений, которые для психики человека оказываются новыми и болезненными.

Повторение аналогичных явлений, впоследствии уже воспринимается как нечто обычное, как привычное новое состояние сознания и не травмирует как в первый раз. В описании своего стихосложения, Пушкин точно указал, что он приходит в особое состояние, придя в которое: мгновенье, и стихи свободно потекут, но шестикрылый серафим ему при этом уже не является.

Стихотворение «Пророк» написано в полном согласии с мифологической картиной того, что происходит с шаманом во время болезни, которая оказывается для него инициацией. Будущий шаман, в обществах с шаманической культурой, во время приступа, наверняка переживает какую-то часть тех перевоплощений, которые предполагаются по мифологеме. Познав новое состояние сознания во время кризиса, он будет стремиться вернуться к нему вновь, чтобы в нем работать. Это повторяющееся рабочее состояние будет отличаться от пережитого в кризисе, но порождено оно именно им.

Правда шаманского посвящения и правда поэтическая — это разные правды. Считается типичным для шаманской болезни, что будущий кандидат действительно попадает в состоянии страха за свою жизнь. При этом он оказывается один, и ему до времени некому помочь. Кульминацией болезни — посвящения является переживание чувства распада сознания — аналогичного чувству расчленения тела. Надо понимать, что страх при этом достигает кульминации. Вероятно, мне удалось предотвратить этот процесс, удержав пространство руками. Ожидаемое мною разрушение пространства, должно было быть моим собственным разрушением. Но, если в таком случае, сейчас, как шаман, наверное, могу крикнуть: «Иди, я не боюсь!» То тогда все могло кончиться необратимым безумием или смертью. Во всяком случае, возле меня тогда не могло быть учителя, как это принято в шаманических культурах.

В любом случае, можно смело утверждать, что если в словах того, кто пережил кризис — посвящение, ведущее место занимает не боль, страх и напряжение, а увлекательное зрелище, то он не обошелся без литературного вымысла.