Дар или проклятье - [51]

У меня на глазах выступают слезы. Она знала о Маминой способности к ментальной магии — и теперь знает о моей — и все равно остается нашим другом.

— Спасибо вам. Это… это очень много для меня значит, — тихо говорю я.

Наверху открывается дверь, и кто-то, хромая, начинает спускаться по лестнице. Это Финн; в сапогах и в домашней одежде, с невероятно всклокоченными волосами, он выглядит каким-то взъерошенным.

— Кейт? Мне показалось, я слышу твой голос.

— Финн, — Марианна властно смотрит на сына, — мы добрались только до середины…

— Да в чем дело? — спрашивает Финн.

Я изо всех сил стараюсь успокоиться.

— Ни в чем. Все хорошо.

— Просто дай нам еще несколько минут, хорошо? Пожалуйста, — просит Марианна, и Финн послушно уходит в переднюю часть лавки. Марианна берет со стола книгу Зары и протягивает ее мне. — Я знаю, это наверняка очень угнетает. Если вы, девочки, оказались объектом пророчества, на вас лежит огромная ответственность. А еще вам угрожает опасность. Возможно, надо рассматривать ситуацию в контексте других пророчеств оракулов. Анна действительно верила…

Ее останавливает звон висящего над дверью колокольчика; в лавку вбегает Клара.

— Мама! — кричит она. — Идут Брат Ишида и Брат Уинфилд!

Я вскакиваю. Марианна снова заворачивает манускрипты и вкладывает их мне в руки.

— И что мне с этим делать? — в панике спрашиваю я.

— Давай в чулан! — указывает Финн, возникнув у меня за спиной.

— Что?

— Кейт, нет времени на споры. Полезай в этот чертов чулан!

Я даже не догадывалась, что у Финна может быть такой голос. Он аккуратно, но настойчиво подталкивает меня к передней части лавки и открывает дверь в чулан. Именно туда он вчера ходил за реестром. Я вижу высокие стеллажи, на которых стоят книги в кожаных переплетах. Предполагается, что мы тут спрячемся? Но это место как-то не очень тянет на убежище.

Финн толкает в сторону здоровенный стеллаж так, словно тот ничего не весит. За ним в стене обнаруживается узенькая дверца. Открыв ее, Финн делает шаг вперед и манит меня за собой. Я с сомнением заглядываю в крошечную комнатушку, больше всего похожую на погреб. Там едва хватает места для Финна. Вдоль земляных стен навалены груды книг; если честно, это место кажется мне идеальным для пауков.

— Скорее, — говорит Финн. Он протягивает руку, чтобы помочь мне перебраться через высокий порог, но я справляюсь сама. Миссис Беластра сует ему в руку свечу, а Клара пихает мне мой плащ и закрывает дверь. Я слышу, как они вдвоем ставят стеллаж на место. Я аккуратно кладу манускрипты на самую высокую книжную гору.

Как только дверь чулана захлопывается, я слышу звон колокольчиков над входом с Черч-стрит. Потом до меня доносится тяжелая поступь мужских сапог и приветствующий миссис Беластра голос Брата Ишиды — его не спутаешь ни с каким другим. Когда Финн задувает свечу, все погружается во тьму. Я почти перестаю ориентироваться, делаю движение, чтобы отодвинуться от влажной стены, и что-то задеваю ногой. Это еще одна громоздящаяся на полу стопка книг. Я покачиваюсь и взмахиваю руками, чтобы удержать равновесие. Если я все это опрокину, мы точно попадемся.

Финн подхватывает меня и помогает не упасть.

Брат Ишида просит у миссис Беластра список ее последних покупателей. Я замираю, перебирая в уме наши покупки в книжной лавке: учебники по языковедению и научные трактаты. Значит, Братья будут считать, что я была тут по поручению Отца.

— А сейчас здесь нет покупателей, миссис Беластра?

— Никого. По ряду причин в моем бизнесе сейчас застой, — говорит Марианна, и я слышу ее дерзкий смешок.

— Кажется, недавно тут была мисс Кэхилл? Мы не заметили, чтобы она выходила.

— Она вышла через заднюю дверь. Ей хотелось взглянуть на мои розы.

Финн берет меня за руку.

В нормальных условиях я бы вырвала руку: ему следовало бы знать, что я не из пугливых. Только вот сейчас я в самом деле боюсь, поэтому не дергаюсь, а, наоборот, отвечаю на его пожатие. Его рука теплее моей, у оснований пальцев мозоли. Интересно, он набил их, плотничая в нашем саду?

Когда дверь чулана вдруг открывается, и я слышу тяжелые шаги, направляющиеся прямиком к нашему убежищу, мое сердце замирает. Я боюсь дышать, у меня перехватывает горло. Финн рядом со мной словно превращается в камень. Единственный звук, который может нас выдать, это быстрое, неравномерное биение наших сердец.

Но шаги уже удаляются, и снова хлопает дверь.

Только тут я ощущаю соленый вкус на губах и понимаю, что по моему лицу беззвучно струятся слезы; они сбегают на подбородок и падают на холодный каменный пол.

Финн все еще сжимает мою руку. Другой рукой он тянется к моему лицу и вытирает слезы мягкой подушечкой большого пальца.

Откуда он узнал, что я плакала? Он же не может видеть в темноте, да и вообще я никогда не плачу.

Его палец скользит вниз по моей щеке и нежно замирает на изгибе нижней губы.

— Все хорошо, — говорит он. Он так близко, что его теплое дыхание щекочет мне щеку.

Я поворачиваюсь и прижимаюсь разгоряченным лицом к мягкому хлопку его рубашки. Он пахнет дождливым весенним днем и старыми книгами. Его руки тянутся к моей спине и робко замирают, словно он ожидает, что я оттолкну его.