Дар Грани - [26]

– И если ты сейчас развернешься и выйдешь из этого дома, поверь мне, не пройдет и пары недель, как тебя найдут, нарядят в красивые тряпки, подыщут принца-симпатяшку раз в пять старше тебя, который при этом будет выглядеть твоим ровесником во всем. Будет отвешивать комплименты, рассказывать сказки, залезать под юбку, когда надо, до тех пор пока ты не станешь послушной собачкой, не способной постоять за себя и полностью зависящей от мнения окружающих. И чем раньше ты поймешь, что Совету невыгодно твое взросление и самостоятельность, что они не станут рисковать последней из Дома Серебряных и предпочтут посадить тебя на короткий поводок, тем лучше будет для тебя. Вряд ли кто-то из них обеспокоится научить тебя пользоваться тем, с помощью чего твои предки держали в узде нас всех. Поверь, даже когда твоя мать осталась одна, никто из демонов не решался ей перечить. Благо она не страдала самодурством и с ней можно было иметь дело. Но это так, к слову. Сейчас это не важно, – пожав плечами, сказал он. – Так вот, останешься со мной – и я тебя буду учить. Не думай, я не альтруист. У меня свои причины сделать из тебя демона Дома Серебряных, а не шлюху, послушную Совету, – его слова были резки, но не настолько, чтобы я не понимала, о чем он говорит. Я рассуждала примерно так же, но мягче, что ли.

– Пойми, милая, на Кайрус ты попадешь в любом случае. Но есть одна проблема, а точнее, даже не одна. Гарантировать, что ты будешь жить долго и счастливо, оказавшись там такой, какая есть сейчас, я не могу. А как один из вариантов – ты можешь окончательно отупеть за первые несколько лет пребывания там. Мы – демоны, мы можем быть такими, какими хотим. Лгать, развращать, затуманивать разум и переворачивать мировоззрение с ног на голову – это то, что мы умеем лучше всего. А ты, волей случая, росла в землях людей, воспитывалась не так, как принято у нас, многое, что я буду делать с тобой, покажется тебе зверством и дикостью, но только так ты потом выплывешь из того дерьма, куда, хочешь не хочешь, а нырнуть придется. Сейчас ты считаешь меня старым извращенцем, который ради своей похоти обрядил тебя невесть во что. Но вот еще кое-что, что тебе следует знать. Мир, к которому ты привыкла, – он только здесь, в Ирэми, в резервации, что создана специально для людей. Тут ничего не меняется вот уже несколько столетий, потому как эта страна замерла. То, что ты увидишь, когда мы покинем ее, полностью разрушит твое мировоззрение. Я собираюсь сделать это раньше, и не только это, потому привыкай. То, что на тебе, – обычное женское платье и не что другое. И, поверь на слово, я не так изголодался по женским прелестям, чтобы раздевать первую встречную.

Я слушала его, и у меня складывалось стойкое ощущение, что раз за разом мне втыкают острую иголку куда-то в грудь. Было и неприятно, и больно, и противно, столько всего смешалось внутри. Но самое ужасное, я понимала, что он не врет и кроме него со мной никто не станет говорить так открыто и без прикрас. А еще было стойкое чувство, которое не подчинялось никаким доводам рассудка, – я его ненавижу! Той самой иррациональной, детской ненавистью, когда ненавидишь просто потому, что тебе открывают глаза. Потому что уже никогда не будет, как раньше, если я останусь здесь. И потому, что он-то ни в чем не виноват! Просто уже ничего, никогда в моем мире не будет так, как раньше…

– И еще кое-что, – продолжал говорить он, – у тебя деньги есть?

Я даже не сразу поняла, что он спросил, а когда поняла, взяла и сказала:

– Да.

И не думайте, я соврала осознанно. Еще не хватало у него на шее сидеть!

– Хорошо. Имей в виду, если будут финансовые проблемы, то ты можешь обратиться ко мне, – спокойно ответил он, видимо, чтобы прояснить все до конца. – А теперь скажи мне, что ты думаешь о моем предложении? И учти: если согласишься, пойти на попятный не получится, уж ты мне поверь на слово.

Конечно, не получится. Это было понятно и без слов. И конечно, я могла гордо вскинуть подбородок, обозвать его самого «беглой шлюхой Совета», развернуться на острых каблуках, удариться головой о дверной косяк и гордо поползти на выход. И, думаю, тогда все его обидные слова обрели бы под собой твердую почву. Поэтому я просто сказала, что согласна. И решила, что как бы то ни было, но судьба все же помнит обо мне.

– Ты будешь жить в моем доме? – спросил Лео, практически уверенный в ответе.

– Нет, – отрицательно покачала я головой. Быть может, и денег у меня немного, и так было бы гораздо удобней, но должно же быть у меня хоть что-то свое! Я не имею в виду жилье. Скорее то, что люди называют «личным пространством», куда нет хода никому. – Я буду проводить здесь столько времени, сколько потребуется, но жить стану отдельно, – уверенно заявила я.

– Как хочешь, – ничуть не расстроившись, пожал он плечами. – Тогда сегодня можешь отдыхать, придешь ко мне завтра в девять утра, освободишься в девять вечера. Свою старую одежду найдешь в шкафу в той комнате, где ты проснулась. Это платье оставишь там и будешь носить его во время наших занятий вне спортзала.

– Спортзала?