Дар демона - [67]

– Спроси у Мэля, он лучше помнит, – пробормотал Арон, усилием воли удержавшись, чтобы не отдернуть руку. Эти статуи – живые? До сих пор?

Камень химеры оказался теплым, намного теплее, чем камню положено, особенно с теневой стороны. Глубоко внутри чудовища послышался толчок. Удар сердца?

– Пять военных и один торговый, – отозвался полуэльф, до того молчавший. – Удачно тогда получилось.

Арон повернулся, кивнул полукровке на прощанье, стараясь казаться спокойным. Он знал, что Мэа-таэля не будет с ним на собрании – не-магам путь туда был заказан.

Внутреннее убранство главной твердыни Ковена можно было описать в трех словах: дорого, роскошно, мрачно. К высоким, как в храме, сводам уходили мощные колонны, пол покрывали квадратные плиты шлифованного критского камня. На стенах щедро горели масляные лампады.

Внимание Арона привлекли руны, покрывавшие здесь все стены. Большинство рун символизировало защиту – от стихий, от гнева богов, от Света и даже от Тьмы. Но имелись и такие, значения которых он не знал. Арон скользнул взглядом по незнакомым рунам, запоминая. Позднее он найдет значение каждой…

Потом северянин огляделся по сторонам; магов приехало пока мало, едва ли полторы дюжины. Из пояснений Мэа-таэля он понял, что сегодняшнее собрание Ковена было ежегодным рутинным, где отсутствие допускалось. Темных, входящих в Ковен, насчитывалось около двух сотен. Впрочем, явится не менее половины: побоятся пропустить, если вдруг начнется дележ пирога.

– Арон, нам туда, – показал Лорган. – Или ты не хочешь сегодня председательствовать?

Северянин посмотрел в указанном направлении: там, за колоннами, высилась трибуна, рядом с ней высокие столы, за ними кресла, очевидно, для самых сильных магов. Стоявшее посередине выделялось высокой резной спинкой. Арон подавил желание спросить, на чем будут сидеть остальные Темные.

– Не хочу, – честно ответил он на вопрос Лоргана и предложил, заранее готовясь превратить это в шутку: – Можешь вместо меня.

Но Лорган лишь кивнул, не удивленный. Похоже, прежний Тонгил часто пренебрегал обязанностями главы, сбрасывая их на друга.

Окружающие обращали на них внимание только для того, чтобы дружелюбно кивнуть и произнести приветствие. Северянин отвечал тем же, мысленно сличая каждое новое лицо с зарисовками из свитков. Пока неотмеченных не попадалось.

– Арон, милый! Как же я рада тебя видеть!

Арон обернулся на незнакомый женский голос и увидел столь же незнакомое лицо – на свитках изображение магички отсутствовало. Плохо, очень плохо. А вот внешне молодая женщина была как раз хороша. Изящная, хрупкая, с пышными золотисто-рыжими волосами и зелеными глазами. Длинные серебряные серьги покачивались в такт шагам, отражая мягкий свет лампад, на пальцах сверкали кольца. На каждом пальце.

Арон еще раз, уже внимательнее, оглядел незнакомку. С украшениями у нее был явный перебор: кольца, гроздья браслетов, цепочки, словно собранные с нескольких витрин в мастерской ювелира. А еще – понимание пришло приливной волной – сильное ощущение опасности исходило не только от самой магички, но и от навешенных на ней безделушек.

– Милый, я так соскучилась! – Девушка оказалась совсем близко, протягивая к нему руки, собираясь обнять. Арон отступил назад.

– Достаточно! – приказал. – Прекрати этот фарс!

– Арончик, ты меня совсем-совсем не любишь! – Девушка остановилась, опустила руки и трагически шмыгнула носом. – Как ты можешь, жестокосердный, после всего, что между нами было!

– Не люблю, – подтвердил северянин, начиная злиться. – Совсем. С горя можешь пойти и прыгнуть с моста. Или с башни – чтобы наверняка.

Неподалеку кто-то хохотнул, за спиной послышался сдавленный женский смешок.

– Ну вот, – пожаловалась в пространство рыжая магичка. – Вот так всегда! Я к нему по-доброму, со всей любовью и нежностью, а он…

– Как раз это и следует ждать от неотесанного мужлана, – проговорил глубокий бас, и вперед выступил еще один маг. Высокий, осанистый, с коротко подстриженной черной бородкой. – Не трать на него силы, милая.

Арон посмотрел на говорившего, чувствуя, как злая улыбка сама растягивает губы. Портрет этого Темного изобразили на свитках слишком хорошо, чтобы ошибиться.

– От тебя несет мертвечиной, Волькан. Или ты забыл: живым людям положено мыться?

Запах действительно имелся, очень слабый сладковатый душок – характеристика самой магии некромантов, а вовсе не следствие общения с мертвецами. Никакое мытье от него, естественно, не избавляло.

Несколько мгновений маги смотрели друг на друга, в воздухе тихо потрескивали разряды.

– Поприветствовали друг друга, и ладно, – прервал нехорошее молчание Лорган и хлопнул в ладоши. Пустое пространство перед трибуной подернулось легкой дымкой, из которой рядами начали возникать стулья.

– Как только сядет солнце, собрание объявлю открытым. Рассаживайтесь, дамы и господа, только не чувствуйте себя как дома: сперва дела, а личные разборки потом. Эвита, драгоценная, – он склонил голову в сторону рыжеволосой, – признания в любви тоже относятся к личному.

– Ах! – Девушка капризно выпятила нижнюю губу. – Ах, почему так мало людей меня понимает?