Дар богов - [5]

Следователь заглянул в открытый ежедневник. Действительно, он пригласил на сегодня Дьячкову. Правда, сначала он рассчитывал получить от оперов по ней кое-какие данные, так и беседовать сподручнее. Но раз уж пришла, не выгонять же.

– Проходите, – указал он на стул.

Клариса Владимировна уселась и уставилась на Тихомирова своим немигающим змеиным взглядом. Они уже беседовали в ее квартире в день убийства. Тогда разговор получился поверхностным, на ногах и в спешке. Теперь следователю предстояло допросить свидетельницу детально. Он начал издалека, затем задал ей те же вопросы, которые уже не раз задавал и он сам, и оперативники. Дьячкова смиренно повторяла ответы, немного путаясь и сбиваясь от волнения. Понемногу женщина успокоилась, манеру выдавать фразы по одной оставила и говорила в терпимом темпе. Как догадался Тихомиров – из-за того, что она торопилась на работу.

– Малунис к вам приехал во вторник, а в понедельник его убили. Вспомните, что-нибудь необычное происходило в течение той недели, что он у вас жил?

– Да вроде бы ничего. Если только в субботу… Да, в субботу я должна была к крестнику в больницу заехать. Он в Боткинской с отравлением лежит. А потом еще за тканью зайти собиралась. Недалеко от больницы есть большой магазин тканей. Обычно на такую поездку у меня полдня уходит, не меньше. Альберту я так и сказала, когда уходила, что вернусь только к вечеру, чтобы он ужинал без меня. Он кивнул – все понял, говорит, Клариса. Он меня Кларисой называл, Кларой звать не решался и никаких фамильярностей себе не позволял – воспитанный. В тот раз в больнице карантин объявили и посетителей не пустили. Я передачу оставила, во дворе под окошками постояла немного и ушла. А что там стоять? В магазин тоже не попала – там в это время обеденный перерыв был. В общем, вернулась я раньше. Поднимаюсь по лестнице и слышу, как вверху входная дверь закрывается и потом – шаги. Ну, звук своей-то двери я всегда узнаю. Значит, думаю, ко мне кто-то приходил. Может, из службы газа, наконец-то добрались до меня? У меня газ еле поступает, огонек совсем маленький. Вызвала газовщика еще неделю назад, а он все никак дойти до меня не может – нарядов у него много. Я Альберта предупредила, если газовщик придет, чтобы он его впустил, а то неизвестно, сколько еще ждать придется. На площадке между третьим и четвертым этажом мы поравнялись. Мужчина лет тридцати трех, ростом чуть ниже среднего, спортивного телосложения, светловолосый, светлоглазый, одетый просто, но не дешево – так работяги не одеваются. Зыркнул на меня недобро и дальше полетел. Я у Альберта спросила, кто приходил. Он руками развел, говорит, покупатель, хотел картину купить «Солнце в реке». Но Альберт продавать ее наотрез отказался. Сказал, что продаст любую другую, кроме этой. Я еще удивилась, что покупатели на дом ходят – не успел приехать, а уже мой адрес всем подряд раздает! Вслух я сказала иначе, но смысл был такой. Альберт смутился, ответил, что сам не ждал гостя и что он моего адреса никому не давал, разве что в оргкомитете выставки его назвал, потому что у них так положено.

– А что это за картина – «Солнце в реке»? И почему Альберт ее не захотел продавать?

– Картина как картина, – пожала плечами Дьячкова. – Река, солнце… да обычная картина! А почему не захотел продавать – не знаю. Может, нравилась она ему, а может, за нее уже кто-то залог внес.

Разговор с Дьячковой давал пищу для размышлений. Стоило разобраться, во-первых, с визитером, заходившим к Малунису в субботу, а во-вторых, с картиной «Солнце в реке»: в квартире Дьячковой оперативная группа ничего подобного не обнаружила.

* * *

Антон Юрасов явился к Тихомирову как раз после ухода Дьячковой, он буквально столкнулся с ней в коридоре, возле кабинета следователя. Клариса Владимировна ужалила Антона взглядом и поспешила прочь. Оперативник хмыкнул, оценив ее сердитое лицо вкупе с образом, который принято называть «синий чулок».

– Здорово, Сергеич, – поприветствовал он Тихомирова. – Чего плохого?

Это был обычный вопрос капитана. Они со следователем знали друг друга давно, были почти ровесниками, что позволяло им общаться на короткой ноге.

– Как обычно. Вопросов больше, чем ответов. А у тебя что?

– Дьячкова эта – типичная ученая грымза. Не привлекалась, в связях не замечена. И вообще, скучная, как перловка. О ней даже сплетни не ходят! С мужем-алкоголиком давным-давно развелась. Детьми не обзавелась, так до сих пор и кукует одна. Ни любовника, ни кота, одни микробы в пробирках да кактусы на подоконнике. С Малунисом – хуже. Он – подданный другого государства, поэтому ни до его родни не достучаться сквозь километры и стены границ, ни в прошлом покопаться, – развел руками Антон.

– Этого и следовало ожидать. По иностранцам работать – хуже некуда. Слава богу, что покойник был простым художником, а не дипломатом, иначе мы хлопот не обобрались бы.

Тихомиров бросил печальный взгляд на монитор компьютера с заставкой в виде Адриатического побережья. Чутье ему подсказывало, что в отпуск он пойдет не скоро.

– Дьячкова мне вот что рассказала, – следователь открыл протокол и вкратце пересказал сегодняшнюю беседу с Кларисой Владимировной.