Дар ангела - [11]

И девушка, сдаваясь, достала из шкафа «пражские» глиняные чашки, чай в которых всегда был вдвойне вкуснее, чем в обыкновенных.

И вот уже, сидя за столом, все трое пили чай и непринужденно болтали, а Алиса, сама не замечая как, рассказала не только о неприятностях, связанных с учебой, но и о Дэне.

— Я так сразу и поняла: твой Дэн пустышка и напыщенный индюк! — объявила бабушка в ответ на последнюю новость.

А Миша кивнул.

— Хорошо, что ты разглядела его сейчас, — заметил он, отпивая глоток из чашки и на секунду закрывая глаза, видимо, чтобы лучше почувствовать вкус чая, — чем позже это происходит, тем хуже.

Алиса кивнула. Она и сама думала точно так же.

Позже, когда Миша, а затем и бабушка ушли, Алиса удивлялась своей откровенности: обычно она стеснялась и мало говорила в присутствии малознакомых людей. Но, как ни странно, она ни секунды не сожалела ни о чем и отчего-то была уверена, что поступила правильно.

Ложась спать, она снова подумала о Мише и впервые за эти дни заснула в хорошем настроении. Снилось ей тоже что-то удивительно хорошее и солнечное, что-то из далекого, полузабытого детства.

Миша позвонил ей на следующий день, а вечером они уже встретились в центре.

— Куда пойдем? — спросила Алиса, чья небогатая практика встреч включала в себя исключительно посещение музеев, кинотеатров и дешевых закусочных типа «Макдональса» или «Ростикса».

— А никуда! — Миша улыбнулся, и девушка в который раз удивилась тому, насколько же ему идет улыбка. — Просто прогуляемся по улицам — куда глаза глядят. Согласна?

Она кивнула.

И они пошли. Вечерний город уже зажег огни и казался в наступающих сумерках нежно-акварельным. Старые улицы, огромные дома, среди которых, словно занесенные в наше время из прошлого, вдруг попадались старинные усадьбы. Каждый раз когда удавалось найти такой дом, прячущийся среди безликих слепых высоток, это казалось настоящим чудом. В одном из неприметных переулков скрывался настоящий готический собор, конечно, не такой роскошный, как в Праге, но все же удивительно красивый на фоне мягких красок московского вечера. А может, он казался таким оттого, что Алиса смотрела на него не одна…

Миша оказался совершенно не таким, как Дэн. Он больше молчал, но это молчание не чувствовалось неловким или неестественным. Молчать вместе с Мишей было неожиданно хорошо и приятно, и Алисе вдруг стало мерещиться, что они знакомы уже давно, наверное, целую вечность, и что они могут идти рядом сколь угодно долго. Ей было легко и весело. Просто так. От одного его присутствия. Или в этом виноват шальной весенний воздух, пьянящий, словно молодое капризное вино.

Они взошли на Андреевский мост и остановились, глядя на яркие огни города.

Было ветрено, это особенно чувствовалось здесь, над рекой, и руки Алисы замерзли. Но она только спрятала их в рукава куртки, не желая уходить с моста. Внизу тяжелой темной лавой медленно перетекала вода, и в ней бесконечно отражались огни и звезды.

— Дай свои руки, — сказал Миша, протягивая раскрытые ладони.

Девушка вложила в них свои замерзшие пальцы и тут же почувствовала, как в ее тело вливается живительное тепло.

Они стояли, взявшись за руки, и это было хорошо и правильно. Мимо прошла стайка девушек, переговариваясь и смеясь.

Алиса отчего-то совсем не смущалась.

— Согрелась?

Алиса кивнула, ужасно боясь, что сейчас он выпустит ее руки. Но Миша по-прежнему сжимал их — крепко, но бережно, словно хрупких птичек.

«Он меня поцелует», — подумала девушка одновременно со страхом и с надеждой.

Но Миша не поцеловал. Алисе показалось, будто по его лицу скользнула тень.

Он отвел глаза.

— Пойдем?..

Горечь разочарования обожгла ей горло. Разочарования и обиды. Но вернувшись домой, она вдруг подумала, что так даже лучше. Слишком недавно произошел тот случай с Дэном, а охватившее ее на мосту чувство было слишком внезапным. Мимолетным? Пока что об этом еще сложно судить.

Наполнив ванну и утопая в сладко пахнущей абрикосом пене, она вспоминала ночные огни, и звезды, и глаза Миши, казавшиеся в сумраке темно-серыми, почти черными.

5. Друг из детства

— Алиса, о тебе опять спрашивали! — взволнованно говорила Нина.

На этот раз она вопреки обыкновению позвонила с утра, разбудив подругу от сладкого сна, и Алиса морщилась, досадуя на внезапный звонок, рассеявший сон в клочья, так что вспомнить, что снилось, было совершенно невозможно.

— Алис, что молчишь? Я же говорю: в институте тебя совсем потеряли!

— Ага, — равнодушно согласилась Алиса. — Ты сказала им, что я заболела?

— Да… сказала, но они напоминают, чтобы ты не забыла принести справку… — голос честной Нины сбился. Она вообще не умела врать, и Алиса прекрасно представляла себе, как подруга стоит перед какой-нибудь Светланкой и, отчаянно краснея и запинаясь, лепечет свою ложь, пахнущую за километры именно ложью.

— Ничего страшного, — успокаивала она Нину, словно это она нуждалась в дружеском участии. — Сейчас справку купить — пара пустяков. Я сама в И-нете объяву видела.

— Алис, — голос Нины стал серьезным и торжественным, — я понимаю, что ты сейчас расстроена из-за всяких… неприятностей, но не стоит бросать из-за этого учебу. Пообещай, что не бросишь институт!