Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 2 - [5]
Говорят, когда Моисей в бешенстве разбил таблички с Десятью Заповедями, все бросились собирать осколки.
Естественно, богачи и политики были в первых рядах. Им достались лучшие обломки, на которых было вырезано: «прелюбодействуй», «лги», «кради». А бедным досталось только «не», «не», «не».
Подавление порождает ложь. Вы утрачиваете подлинность, вы утрачиваете естественность, спонтанность, вы утрачиваете истину. Вы начинаете лгать другим, вы начинаете лгать себе. Вы начинаете придумывать, как обмануть и как продолжать обманывать. Одна маленькая ложь тянет за собой тысячу других обманов — чтобы подтвердить ее, чтобы подкрепить ее.
Два средневековых рыцаря отправляются в крестовый поход. Поскольку они старые друзья, один спрашивает другого:
— Объясни мне вот что: ты все время жалуешься, что твоему браку пришел конец, что твоя жена — зануда и что она стала уродлива, как ведьма. Так?
— Так, — ответил второй рыцарь.
— Тогда скажи мне, зачем ты заковал ее в пояс верности?
— Когда вернусь, я собираюсь сказать ей, что потерял ключ!
Либо ложь, ханжество, обман, либо безумие...
В отдаленных уголках африканских джунглей в течение нескольких месяцев люди отлавливали животных для зоопарка. Сексуальная неудовлетворенность Смедли достигла предела, и он решил попробовать заняться сексом с огромной свирепой гориллой.
Его друг помог ему приковать ее к земле и надел ей на голову ведро. Смедли немедленно взялся за дело. Неожиданно горилла разорвала цепи и обняла его.
Друзья бросились его спасать. Смедли бормотал что-то невнятное. Когда же они по трое навалились на каждую лапу гориллы и, наконец, освободили Смедли, он вскричал:
— Нет! Ведро, ведро, болваны! Снимите ведро! Я хочу ее поцеловать!
В безумии можно сделать что угодно!
Подавление — это метод развития сознания, а не сознательности. Сознательность не подавляет, она основывается на понимании, она основывается на медитативности и осознанности. Сознание подавляет, оно постоянно вам приказывает: «Делай это, не делай это». Оно вас не меняет, оно отравляет вашу жизнь.
Фридрих Ницше был прав, когда сказал: «Религии не смогли преобразить человека, они лишь отравили его радости». Я абсолютно с ним согласен: религии отравили все ваши радости. Если вы едите, то религии осуждают все, что вы едите. Вы испытываете огромное чувство вины, занимаясь сексом, вкусно питаясь, надевая хорошую одежду, по любому поводу.
Джайнизм, кроме того, проповедует... особенно его монахи и монахини не должны мыться, им нельзя мыться, потому что купание означает, что вы пытаетесь сделать ваше тело привлекательным. Это секс, и ничего больше. Вы, возможно, никогда и не думали о том, что мытье имеет отношение к сексу, но извращения порой не знают границ. Джайнам, монахам и монахиням, нельзя чистить зубы, потому что это значит, что вы следите за внешностью. Это не нужно. Тело — это грязь. Нет необходимости заботиться о его внешнем виде, наделять его красотой, свежестью, приятным ароматом. Это лишнее. Тело нужно ненавидеть, оно отвратительно, оно тошнотворно.
Я много раз встречал джайнов, и монахов, и монахинь. Многие из них обтираются губкой, но вынуждены лгать об этом. Они прячут зубную пасту в глубине сумки, им приходится прятать, никто не должен знать об этом. Они приходили ко мне, когда я путешествовал по стране, и я мог сразу же определить, у кого в мешке есть паста, потому что, если не чистить зубы, изо рта идет отвратительный запах. И беседа в этом случае превращается в настоящую пытку. Поэтому сразу было понятно, что монахиня... особенно монахини, потому что женщины есть женщины, даже если они монахини джайна, это не имеет значения. Они больше заботятся о своем теле, и в этом нет ничего предосудительного, это совершенно нормально, это здоровое отношение. Поэтому сразу было понятно. Если запаха не было, я сразу догадывался и говорил:
— Я знаю, у вас в сумке лежит зубная паста!
Они очень удивлялись.
— Откуда вы знаете? — восклицали они. — Об этом никто не знает. Вы можете видеть, что в наших сумках?
— Да, я могу видеть, что внутри вас, что уж говорить о ваших сумках? — улыбался я в ответ.
— Вы первый человек, кто сразу догадался, — обычно говорили они.
— Все очень просто, — отвечал я. — Здесь нет никакого чуда. Просто мне так мучительно разговаривать с монахами и монахинями, что, когда кто-то из вас приходит ко мне и от него не пахнет, я тут же понимаю, что в мешке у него что-то есть. Должно быть, вы обтираетесь губкой.
Даже обтирание губкой считается преступлением. А если вы чистите зубы, то готовите себя к аду. Это отравило вашу жизнь, а не преобразило ее.
