Дао — путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы - [6]

Теперь, что же говорит этот человек? Посмотрите на его жест.

Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила. Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль».

Да как может политик иметь какой-либо интерес в морали? Мораль исходит из женского принципа. Посмотрите, все великие учителя мира увеличили женственное в мире: Будда, Христос, Кришна. Все они создавали все больше и больше женственного, мягкого.

Фридрих Ницше критиковал и Будду, и Христа, он говорил, что они не были реальными людьми. И он прав. Он говорит, что они разрушили мужественность. И он прав — прав по неверной причине, но все же прав. Будда, Махавира, Христос определенно научили чему-то, что сделает вас менее агрессивным, что сделает вас менее насильственным. И если вы будете слушать их полностью, вы станете абсолютно ненасильственным.

Естественно, Ницше это не нравилось. Он говорит, что самая прекрасная вещь в мире — это солдат, а величайшая музыка — это музыка войны. Он говорит: «Во всем моем жизненном опыте, момент, который я вспоминаю снова и снова, момент, который я называю самым прекрасным, — это тот, когда группа солдат маршировала по дороге: их ноги, их ступни попадали в такт мелодии, их башмаки создавали ритмический шум, их клинки сверкали на солнце, прямые, мощные, агрессивные, амбициозные. Когда я видел эту группу солдат, марширующих на солнце, это был величайший момент прекрасного, который я знал».

Если такой человек встречается с Буддой, он удивляется, как Будда может быть прекрасным. Сидящий под деревом, он так тих, что можно почти забыть о нем. Он почти отсутствует. Его музыка из тишины. Его музыка из восприимчивости. Он просто холодное явление: нет тепла, нет страсти, нет желания. Сидящий там тихо, он почти похож на дерево; цветущий там, он почти похож на дерево. И на Востоке, особенно в Индии, мы думали о Будде, как о цветке лотоса в полном цвету, цветке лотоса с тысячью лепестками. Да, он почти похож на дерево.

В течение пяти столетий в Индии не делали статуй Будды. Вместо статуи Будды люди поклонялись дереву. Много статуй было сделано из дерева, много картин было сделано из дерева, много храмов было построено, но не было статуй Будды — было просто дерево Будды. Потому что Будда почти отсутствовал, он стал бесформенным, он стал таким, как будто его нет. Его музыка была из тишины. Ницше не распознал бы красоты этого, ни один политик не распознал бы красоты этого.

Этот король сказал: «Я не получаю удовольствия от людей, которые читают мораль». Основой любой морали является любовь, а основой любой политики является ненависть. Моралист говорит: «Любите даже своего врага». А политик говорит: «Ненавидьте даже своего друга». Если вы хотите увидеть контраст, можете почитать Иисуса и Макиавелли. Или индийская параллель: можете почитать Будду и Чанакью. Это не просто совпадение, что та часть Дели, где проживают политики, называется Чанакьяпури. Она названа так в честь Чанакьи, индийского Макиавелли. Макиавелли говорит: «Не доверяйте даже своим друзьям. Не говорите своему другу ничего такого, что вы не хотели бы сказать своему врагу». Почему? «Потому что, — говорит он, — кто знает? Завтра ваш друг может стать вашим врагом. Поэтому не говорите ничего такого, что вы не хотели бы сказать своему врагу».

А посмотрите на Иисуса. Он говорит: «Даже если кто ударит вас по одной щеке, подставьте ему и другую. Любите своего врага, как самого себя».

Естественно, политики не могут быть готовы слушать, когда их учат морали. Мораль означает любовь, политика означает ненависть, чувство ненависти. Политики могут улыбаться, но за улыбкой прячется ужасное лицо. Они могут показывать прекрасное лицо, но за ним они приготавливаются к аду. Они могут говорить о мире, но они приготавливаются к войне. Вся их жизнь зависит от разрушения. Любовь — это созидание; ненависть — разрушение.

Естественно, король не заинтересован, ни в какой морали. Он говорит: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила». Почему смелость и сила? Почему сила?

Иисус говорит: «Блаженны кроткие...», но не «блаженны сильные», нет. «Блаженны кроткие, блаженны смиренные, блаженны нищие духом». Не сильные, не сильные головой, а те, кто имеет мягкие сердца; не люди как скалы, а люди как цветы, — они блаженны.

Иисус прав, но нет политика, который захотел бы слушать это. Это нонсенс. Политик не может понять этот язык. У него есть свой собственный язык — язык уверток, расчетов, ненависти, подавления, разрушения. Политик живет во зле. Как он может прислушиваться к морали?

Запомните: язык политики — не язык религии, а язык религии — не язык политики. На самом деле они так далеки, что нельзя даже перевести с одного на другой. Невозможно. Это не только два языка — это две различные плоскости, два различных мира, две различных реальности.

Во всяком случае, король искренен, он показывает свое настоящее лицо. Король топнул ногой, откашлялся и сказал сердито: «Что удовлетворяет меня, так это смелость и сила». Почему смелость? Почему люди так много говорили о смелости? Чтобы убивать людей и быть убитыми? Почему смелость так восхвалялась? Потому что без смелости трудно насиловать природу, трудно насиловать других людей, трудно завоевывать, подавлять, трудно разрушать.