Данте. Его жизнь и литературная деятельность - [21]

Наружность поэта, судя по портретам его и по словам Боккаччо, имела следующие отличительные черты: продолговатое лицо, орлиный нос, большие глаза, резко обозначенные скулы и несколько выдающаяся вперед нижняя губа. Цвет лица его был смуглый, а выражение – грустное и задумчивое; волосы и борода – черные, густые и курчавые. Роста он был среднего, со станом несколько согбенным под конец жизни и с медленною величавою походкой. Одевался Данте всегда в темные, скромные цвета и отличался умеренностью в пище и питье. Он был приветлив в обращении, удивительно трудолюбив и благороден.

Такой ученый мирянин, как Данте, был вообще возможен в те времена только в Италии. Он хорошо изучил классических поэтов: Горация, Овидия, Лукана, Теренция, Стация и того, кого он считал величайшим из них, – Вергилия. Он знал Аристотеля, Боэция, Туллия и других философов; писал по-латыни и по-итальянски о высших задачах, о вопросах философских, политических, о поэзии и языке. Каждое из его многочисленных сочинений значительно и характерно в своем роде. Данте был чудесным средоточием знаний, ума и таланта. Он – полнейшее и живейшее выражение Средних веков, создавших столько цельных характеров. По свидетельству его биографов и толкователей, он обладал высокими нравственными качествами и, главное, отличался справедливостью и любовью к истине. Как человек Данте ощущал все волнения любви или гнева и выражал их громко, энергично, со всем жаром и увлечением непоколебимого убеждения; но как судья в «Божественной Комедии» он отдает каждому должное по его делам и следует народному вердикту: «Vox populi – vox Dei» (глас народа – глас Божий). Он сам про себя говорит в последней своей работе «De acqua e terra»: «Я с юности рос в любви к истине, всегда стремился к ней и ненавидел ложь». То немногое, что мы знаем о его жизни, вполне подтверждает эти показания, подтверждает то, что Данте был энергичный, сильный, решительный, открытый и честный человек, исполненный ревности к добру, движимый желанием быть полезным другим и употреблять свой талант на общее благо. Таким, – и это важнее всех свидетельств биографов и комментаторов, – является он везде в своих произведениях. Верный портрет поэта найдем мы в его бессмертной поэме. Автор ее – человек гордый, благородный, впечатлительный, страстный, с возвышенной душой, с живой верой, твердый до непоколебимости, способный к самым тонким, нежным и в то же время к самым бурным чувствам, – ум широкий, смелый, проницательный. Даже в слабостях его, столь свойственных человеческой природе, есть нечто возвышенное и благородное. Он с такой простотой признает свои ошибки, так искренне, например, сожалеет, что не может избавиться от гордости… Несчастья, обрушившиеся на него, не только не ослабили его воли, не унизили его, а напротив, закалили, подняли его еще выше. Мало найдется людей в мире, у которых сердце и ум одновременно были бы столь прекрасны. Данте – совершенно идеальная натура; он также идеальный политик в лучшем смысле слова; для него справедливость и право – все, а насилие – ничто. Этот человек неуклонно и крепко держался своих убеждений и не уступал судьбе. И хотя она заставила его умереть в изгнании и бедности, – но зато он стал учителем своей нации. С этой точки зрения и надо смотреть на энциклопедический характер его поэмы. Не только ученые и литераторы черпали живую воду из неиссякаемого источника «Божественной Комедии», не только художники вдохновлялись ею, – сам народ извлек оттуда больше познаний, чем из какой-либо другой книги. В «Пире» Данте популяризирует школьную ученость; он делает то же и в «Божественной Комедии», только тут цель достигается лучше. С полным сознанием отдал Данте свой гений служению неизменным идеалам. Даже личное чувство, юношескую любовь, поэт сумел соединить самым тесным образом с наиболее высокими человеческими стремлениями. Он внес в искусство элемент свободы и провозгласил начало независимости. Всюду и всегда он является одним и тем же, – человеком, душа которого сочувствует всему, что велико и благородно, который чтит энергию даже в своих врагах, проникается благородным негодованием при виде всякой несправедливости, который способен на самую страшную сатиру, на самое беспощадное бичевание и в то же время на самое нежное сочувствие к страждущему человечеству. Ярый его гнев и глубокая скорбь по отношению к толпе людей-зверей, носящих человеческий облик, как он выражается, вызваны тем, что идея неразлучности красоты и добродетели для Данте – жизненная идея, душа мира. Но видя красоту и не находя добродетели, он чувствует в жизни разлад, который его возмущает. По словам Каррьера, Данте велик именно тем, что он никогда не теряет из виду двойственности мира, расщепленности его на внешнее и внутреннее, что вместе с практической деятельностью на пользу родного края он носит в душе и веру в идеал истины и любви, что все скорби, все страдания обращают его к себе и к Богу. Усмотрев истину в глубине собственной души, он хочет показать ее во всем ее блеске и другим людям.

Мы уже говорили, что слава Данте после смерти его все более и более расширялась и росла. В XVII и ХVIII веках было, правда, некоторое затишье в поклонении творцу «Божественной Комедии», – поклонении более чем когда-либо сильном в наше время. Изучение Данте идет полным ходом в Англии, Германии, Франции и Америке, и выдающиеся литературные представители этих стран способствуют лучшему пониманию творчества поэта. Для изучения «Божественной Комедии» основано много обществ, о ней читаются рефераты и лекции, печатаются на всех языках ее переводы. В числе французских переводов «Божественной Комедии» отметим перевод в прозе Ламене и в стихах – Ратисбонна. Особенно много переводов поэмы в Германии: между ними выдаются переводы Витте, Каннегиссера, Штрекфуса, Копиша, Филалета (короля Саксонии Иоанна), и другие. В Англии имеются, между прочим, прекрасные переводы Кери и Райта, у нас, в России, было сделано несколько попыток перевести «Божественную Комедию», но до сих пор нет полного перевода поэмы, а переведен один только «Ад». Первый по времени перевод в прозе – Фан-Дима, именно в 1843 году, затем, в 1855 году, перевод в стихах Мина, очень добросовестный, но теперь уже несколько устаревший, и, наконец, переводы Минаева и Петрова в стихах и Зарудного – в прозе.