Дань кровью - [21]

Что касается открытой схватки с армией Людовика, хорошо обученной и организованной, одной из сильнейших в Европе, то здесь Вукашин не питал никаких иллюзий. Он понимал, что победить венгров в открытом бою можно было лишь чудом. Это понимали и все сербские воеводы, составившие военный совет. И все же, именно надеясь на это чудо, а также на неожиданность маневра и нападения, Вукашин решил дать бой Людовику. Одновременно были посланы гонцы в окрестные села с призывом в случае неудачи сербской армии бежать со всем своим скарбом и припасами в горы и леса Рудничного хребта до самого Рудника, а властела местная получила указания, как действовать с военной точки зрения. Призыв был правомерным и своевременным, ибо Людовику не понадобилось и трех часов, чтобы разгромить Вукашина. Сербское войско начало быстро и, надо отдать должное Вукашину, организованно отступать. Армия Людовика на крыльях победы неслась к крупнейшему городу Северной Сербии Руднику, входившему во владения старшего брата князя Воислава жупана Алтомана Воиновича. Казалось, ничто уже не сможет помешать Людовику смять, раздавить и обесчестить зазнавшуюся Сербию. Однако в данном случае посланник папы римского крупно просчитался, и крестовый поход против Сербии оказался под угрозой. Против Людовика была применена новая в то время, непривычная и в то же время весьма эффективная тактика ведения войны — партизанские налеты. Небольшие вооруженные отряды сербов во главе со своим властелином совершали ежедневные и еженощные вылазки и наскоки на венгерские позиции, уничтожая не ждавших нападения ратников короля, и тут же, не ввязываясь в бой, организованно уходили в труднодоступные лесистые горы и ущелья Рудничного хребта. В одном из таких налетов, с разрешения отца, участвовал и одиннадцатилетний сын жупана Алтомана Никола. И рассказывали, что не ведал он страха и жалости. Вукашин же с войском заперся в Руднике, успешно отбивая все штурмы венгров. Так продолжалось до середины июля. Людовик постоянно терял людей в стычках с себрами-партизанами, а к большой, решающей победе все никак не мог прийти. Его армия изнывала от усталости из-за бессонных напряженных ночей. Взбешенный своим бессилием, он жег пустые села и леса, казнил страшной казнью любого, случайно попавшего ему в руки серба и даже боснийцев, подданных его вассала, бана Твртко. Но Людовик понимал, что бесконечно так продолжаться не могло. В армии начинался голод, ибо себры, бежавшие в горы, уносили с собой почти все съестные припасы и угоняли скот, а того, что оставалось, было слишком мало, чтобы накормить многотысячную армию. Людовик отдал приказ отступать.

Вукашин оказался в роли победителя. Великий Людовик был посрамлен, и единственное, что ему удалось сделать в этой войне, — это присоединить Кучево к вотчине Растислаличей и признать их вассальские повинности.

15

Ничто больше не могло сдерживать князя Воислава. Ни заискивания, ни дары дубровчан в 400 и 500 перперов уже не помогали. И однажды, в конце лета 1359 года, посланник республики Павел Гундулич услышал такие речи грозного дубровницкого соседа:

— Я тотчас же выступаю с войском на Железную Плочу. Там я со всем войском расположусь лагерем и в добычу себе возьму всю Дубровницкую область. Даже церкви не пощажу. Кроме того, отберу у вас Стонский Рат, так как он мой. Я — хумский князь, а Стонский Рат — резиденция хумских князей, значит, он мой.

Дубровчане, естественно, такие условия принять не могли.

Князь Воислав приказал перехватывать и грабить дубровницкие караваны, шедшие из Приеполя, а в начале августа его войско опустошило жупы в окрестностях города. Надежды на помощь венгерского короля, нового сюзерена республики, было мало — тот пока еще переживал неудачу сербской кампании. И торговцам дубровницким снова пришлось раскошеливаться. В середине августа 1359 года между князем Воиславом и Дубровником был заключен мир, стоивший последнему четырех тысяч перперов.

Но мир этот оказался хрупким, как тонкой работы золотая посуда, оставленная некогда Стефаном Душаном дубровницкому купцу Марое Гучетичу. На сей раз голос подала из далеких Серр сама царица Елена. В январе 1360 года она послала в Дубровник гонцов, чтобы те вытребовали назад драгоценности ее супруга, по праву принадлежавшие теперь ей. Напрасно дубровчане показывали послам Елены грамоту, писанную красными чернилами и заверенную личной золотой печатью Душана еще в январе 1354 года, что бывший камергер даря Марое Гучетич, покидая двор, не только вернул Душану весь депозит, но даже не имел ни копейки долга. Елена не унималась. Этим воспользовался князь Воислав, совершивший новый набег на Дубровник. А тут еще стало известно, что Людовик Венгерский готовит новый поход на Сербию, царь Урош не выдержал и поддержал требования своей матери. Большое вече Дубровника поняло, что войны с Сербией не избежать, и в июле 1361 года приказало всем своим торговцам «прийти в Дубровник или покинуть Рашку».

Однако Урош на сей раз предвосхитил этот приказ и повелел немедленно пленить всех дубровницких торговцев. Дубровчане ответили той же монетой. Они задержали сербских торговцев из Призрена, которые в то время оказались в городе. Община взяла под контроль все имущество сербских подданных, депонированное в городе, а капитану вооруженной галеры, блокировавшей Которский залив, было разрешено проплыть до Бара и отнимать все богатства подданных сербского царя. Сербия и Республика Святого Влаха оказались в состоянии войны, но военные операции против Дубровника вели князь Воислав и вольный город Котор, тяготевший к Сербии и соперничавший с Дубровником.