Дамы с заначкой - [57]

— Это — убийство. И мы видели, как убийца прятал труп. Кладбище старое, здесь никого не хоронят. Если бы не мы, никто никогда не нашел бы ее, — Сергей кивнул в сторону тела.

— Что теперь делать? — всхлипнула Клава. — Нужно сообщить в милицию, а как мы объясним свое пребывание на кладбище ночью?

Нас могут заподозрить.

— Нет, мае все-таки четверо, А скажем мы…

Скажем, что кто-то стал разбивать памятники, и мы решили выследить этих подонков, устроив засаду, — придумал Жека.

— Неплохая мысль. Памятники и правда разбивают время от времени, — откашлявшись, сказала я.

— Давайте звонить, — Клава громко высморкалась, — и кончать с этим! Я больше не могу здесь находиться.

Я достала из кармана сотовый телефон.

26

Привалова начала пользоваться услугами этой частной медицинской клиники, как только разбогатела. В основном она посещала кабинет массажа и стоматолога, наведываясь к другим специалистам по мере необходимости. Сегодня такая необходимость возникла.

Она сдержанно поздоровалась с девушкой в регистратуре и опустилась в кожаное кресло в приемной гинеколога, Валерия чувствовала себя несколько неуютно в присутствии двух гораздо более молодых женщин, хотя те проявляли по отношению к ней абсолютное равнодушие. Желая отгородиться от окружающего мира, она отключила мобильник и стала ждать своей очереди.

В клинике было тихо и уютно, не пахло больницей и халаты на медперсонале были не белого, а нежно-розового цвета.

— Прошу, Валерия Евгеньевна, проходите.

Доктор ждет вас, — проворковала, выглядывая из кабинета, похожая на Белоснежку медсестра.

Седой врач Михаил Семенович сразу располагал к себе…

Спустя двадцать минут Привалова покинула кабинет и с блуждающей улыбкой проследовала к выходу. Девушке в регистратуре она просунула в окошко невесть откуда взявшуюся в сумочке шоколадку «Линдт». На крыльце ветер тут же взлохматил ее аккуратно уложенные волосы, и от избытка кислорода у нее слегка закружилась голова. «Я стану матерью!» Она боялась произнести эти слова вслух, опасаясь, что чары развеются. Ей хотелось беречь их внутри себя, как то новое нарождающееся существо, которое скоро сделает ее самой счастливой женщиной на свете. «У меня будет ребенок!» Теплая волна накрыла Валерию, она постаралась как можно осторожнее сесть в машину. «Дитя любви», всплыла в сознании банальная фраза. Привалова поморщилась и тут же проговорила вслух:

— Только мой ребенок. Этот ублюдок не заслуживает счастья быть отцом!

Торжествуя, она выжала сцепление и поехала домой. «Работа может подождать. Я должна больше отдыхать, об этом мне только что оказал доктор».

Час пик еще не наступил, и дорога была более-менее свободной. Кое-где у обочин переливались лужицы: радужный коктейль из дождя и бензина. Она удачно попала в «зеленый коридор» и резво мчалась, пересекая перекрестки.

Впереди, у светофора, она вдруг заметила Арчибасова, ждущего, когда поток машин остановится. «Только бы не красный!» — подумала Привалова и сжала руль, перестраиваясь в правый ряд. Через мгновение она разрезала колесом маслянистую поверхность лужи у самой кромки тротуара, обдав бывшего любовника фонтаном грязи, и с удовлетворением увидела в зеркале, как Арчибасов растерянно смотрит ей вслед.

27

Всю неделю после столь неудачной вылазки на кладбище мы были объектами пристального внимания со стороны компетентных органов. То одного, то другого вызывали на беседу к следователю, и мы в который раз рассказывали о том, что делали на кладбище ночью, что видели. Следователь, немолодой мужчина с усталым лицом, недоверчиво посмотрел на меня когда услышал, что я была в засаде.

— Неужели вы, Ольга Павловна, думаете, что кто-нибудь этому поверит? Простите за откровенность, но в вашем возрасте уже не играют в красных следопытов! Ты согласен, Иван? — он обернулся к молодому парню, видимо студенту-стажеру, который следил за нашим разговором, делая вид, что составляет какой-то отчет.

— Да уж, извините, — хмыкнул молодой. — Может, — они это, экстремалы, которые любят на кладбище, ну это… — он замолчал, делая неопределенный жест рукой и многозначительно глядя на следователя.

— Что любят? — не понял тот.

Стажер залился краской.

— Ну, любят… — Иван красноречиво поднял брови, пытаясь мимикой объяснить свою, видимо, остроумную идею.

— Ну, знаете ли, я не думала, Что меня обвинят в некрофилии!.. — с негодованием начала я.

— Во, точно, некрофилы! — обрадовался стажер. — Я слово забыл. Передачу по ящику видел, в ночном канале.

— И кто?! — я повысила голос. — Представители органов, призванных защищать граждан, а не оскорблять своими поистине дикими фантазиями! И кого?! — Я как бы слышала себя со стороны — звучало очень пафосно.

В жизни я так не разговариваю, но хотелось показать уровень образованности. Сделав небольшую паузу, достаточную, чтобы набрать воздух, но не позволить кому-либо вклиниться, я перешла в победоносное наступление, обратившись на этот раз к следователю:

— Ваше замечание по поводу моего возраста я просто отказываюсь комментировать!

Следователь потер виски и попытался сгладить ситуацию:

— Ладно, ладно, гражданка, не возмущайтесь! По поводу возраста я ничего не имел в виду, кроме того, что лазят по кустам только подростки, а вы… Вы, — он повторил с нажимом, — на подростка уже не тянете.