Дамы-козыри - [69]

Обезьянка покинула лампу и вцепилась в занавески. Ирина испуганно вскрикнула:

— Нет! Они новые!

Почувствовав интонацию, дрожащий зверек забился под кровать и жалобно пищал. Винсент не выдержал:

— Ты ее до инфаркта доведешь! Редчайший экземпляр!

— В этой комнате только один «экземпляр»! И я, кажется, знаю кто! Забирай этого павиана…

— …мартышку…

— …и волоки немедленно в зоопарк! Они что там, обалдели? Скоро шакала тебе отдадут на воспитание!

Винсент вздохнул с сожалением:

— Шакала не отдадут. Он на карантине. У него нервное истощение. Если только через месяц…

Ирине кровь бросилась в голову. Винсент смотрел исподлобья, мрачно и упрямо. Время для решительного скандала созрело. Ирина набрала в грудь побольше воздуха…

Кто-то подергал ее за шнурок на кроссовке. Она инстинктивно отдернула ногу и испуганно ойкнула. Мартышка подобралась к ней, встала на задние лапы и протянула тюбики краски, собранные под кроватью. Ирина с недоверием уставилась на маленькое млекопитающее. Обезьянка понимающе вздохнула, опустилась на четвереньки и заковыляла по комнате, собирая краски и аккуратно складывая в коробку.

Винсент гордо взглянул на мать. Та задумалась, но затем решительно заявила:

— Сейчас берешь животное, и мы отправляемся в зоопарк. Я хочу взглянуть в глаза тому, кто занимается усыновлением мартышек. Разберусь раз и навсегда. За мной, марш!

Винсент вздохнул, вытащил из кучи вещей в углу сумку и поставил ее на пол.

Мартышка сунула в коробку последний тюбик и запрыгнула в сумку. Винсент подхватил ее на плечо и, тихо негодуя на ходу, последовал за мамой.

— …и когда таможенники в Шереметьево открыли найденный мешок, в нем сидела мартышка.

Наставник Винсента по зоологической части, доктор наук Герман Михайлович, для своих — Гермих, рассказывал историю обезьяны.

— Контрабанда, она и есть контрабанда. Хозяина не нашли. Сбежал. Таможенники в том же мешке привезли ее к нам. Каждый день кого-нибудь везут. Вчера доставили трехлитровую банку сколопендр. А сегодня утром ящик гремучих змей. Еще пересчитать не успели…

Сидевший за письменным столом Гермих беззаботно стукнул пяткой по фанерному кубу, исполнявшему роль подставки для ног. В ящике тяжело заворочалось и затрещало.

— В отличном состоянии, — с удовлетворением на слух определил Гермих. — Не хотите взять себе парочку? Сам отберу, потолще.

Мурашки, побежавшие по спине Ирины, можно было измерить линейкой. Винсент в который раз за день вздохнул: какие еще змеи!

— Мы ее отдали вашему сыну на адаптацию. В нашем обезьяннике дикие живут, а эта, по-моему, ручная.

— Ваша обезьяна… — начала Ирина.

— Карликовая мартышка, — уточнил «обезьяний король».

— Церкопитекус талапоин, — пробормотал Винсент. Зря он надеялся, что латинское название смягчит сердце Ирины. Та выражала недовольство простыми и убедительными словами.

Выручил Гермих. Он задумался и внезапно хлопнул себя ладонью по лбу. Вышло звонко и неожиданно.

— Забыл! Совсем забыл!

Он полез в ящик стола и вытащил газету. Открыл вторую страницу, сложил и протянул Ирине.

Фотограф запечатлел ее сына с мартышкой на руках. Та прижалась к нему. Или Винсент прижался к примату? Вышло трогательно и забавно. Ирине понравилось. Она представила удивленные лица подруг, рассматривающих фото, которое она небрежно предложит их вниманию.

— Странные события вокруг этой зверюшки, — донесся до нее голос Гермиха.

Ирина непонимающе взглянула на заслуженного звероведа. Тот, нахмурясь, пояснил:

— За трое последних суток неизвестные дураки дважды пытались вломиться в обезьянник. Зачем двери ломать? Если хотите с приматом познакомиться, милости просим! Есть у нас горилла. Зовут Яша. Местный авторитет. Весит двести килограммов, содержит пять жен. Ревнив до невозможности! Приходите, общайтесь. Заодно мы изучим его суммарные потребности в парной человечине. Кстати, Яша только вашего сына и слушается.

Генрих нахмурился, вспомнив о наболевшем:

— Забот у нас с посетителями прибавилось! Кормят моих поднадзорных всякой дрянью. Человек — забавное существо. Считает, что если сам это жрет, то и животные кушать будут! Видите пруд? — Генрих махнул в сторону пруда, блестевшего за окном. — Школьная экскурсия накормила чипсами уток-мандаринок. Китаянки водоплавающие налопались от пуза, а потом две недели квадратные яйца несли! Снесут и шлепают вокруг на своих перепонках, удивляются! Пытался заставить высиживать, как есть, так птички хохлатые ни в какую! Упираются…

— Может, и к лучшему? — вклинился в разговор Винсент, прижимая к себе церкопитекуса. — Птенцы еще те вылупились бы…

— Ты прав как всегда, — вздохнул Гермих, потянулся и мечтательно уставился в потолок. — Замыслил я обратиться в мэрию. Пробиваю новый указ: хочу, чтобы нарушителей порядка, тех, что зверей травит шоколадом, сажали бы в клетку. Отдельную, клянусь! Что мы, звери, что ли… Да и животные, чего доброго, нарушителя самого со злости слопают, как отойдут в лечебнице от его «угощений»… Я себе это живо представляю: табличка «Кормить разрешено!» и клетка с редкой решеткой, чтобы посетители могли палкой дотянуться или камень бросить. Специально тачку гравия высыпем неподалеку…