Дамоклов меч - [29]

Анна вжалась в переднее сиденье. Она уже не чувствовала ни негодования, ни страха – ей было все равно. Она лишь надеялась, что когда-нибудь эта поездка закончится.

Мастер Синанджу не снижал скорости на протяжении всего пути до Нью-Йорка, но на подъезде к городу движение усилилось.

– Боюсь, я не смогу вовремя остановиться, – пожаловался Чиун.

– Что? – не поняла Анна.

– Эти глупцы впереди меня. Похоже, они не собираются съезжать с дороги.

– Какие глупцы? – Анна недоуменно нахмурилась.

И тут она увидела. Все шоссе перед ними было забито машинами – бампер к бамперу, словно их остановила невидимая рука. Сотни две, а может, и больше...

Равнодушие Анны как рукой сняло. Теперь она хотела всего – хотела жить, хотела выполнить задание и меньше всего хотела стать первым звеном в смертельной цепочке...

Нырнув вниз, она нашарила педаль тормоза и надавила на нее со всей силой своих изящных мускулистых рук.

– А-и-и-и-и! – в восторге возопил Мастер Синанджу, когда машина начала сбавлять ход.

Остановились они вплотную к заднему бамперу ближнего к ним “линкольна” – между ним и передним бампером машины Чиуна едва можно было просунуть газетный лист. Анна Чутесова без сил опустилась на сиденье. Мастер Синанджу с одобрением посмотрел на нее.

– Хорошо получилось! – Он снова удовлетворенно кивнул. – Почти так же хорошо, как у Римо. Он сделал то же самое, после чего у него вдруг разом пропал интерес к занятиям со мной.

– Дальше поведу я, – собрав последние силы, выдохнула Анна.

– Вот и он тогда так сказал. – Чиун возмущенно вцепился в руль, давая понять, что ни за что его не уступит. – Слово в слово. И когда я по глупости уступил ему, он так и не дал мне больше править этой повозкой.

– А чего вдруг ты вообще захотел править ею?

– Я же тебе говорил. Я хочу быть как американец.

– Американец из тебя не лучше, чем из меня.

Чиун помрачнел.

– Ты хочешь сказать, что Мастер Синанджу говорит неправду?

– Не хочу сказать, а уже сказала, если ты слушал.

– Ты говоришь прямо. Это хорошо. То есть вообще это считается невежливым, но я заметил, что американцы тоже прямой народ, и потому это качество кажется мне хорошим, хотя и причиняет порой невыносимую боль. Скажу тебе правду: я решил освоить все американские привычки для того, чтобы Римо согласился остаться со мной в Америке.

– Не держи малого – получишь удалого, – пробормотала Анна. – Это старая русская пословица, – извинилась она.

– Для русских, наверное, годится, – проскрипел Чиун, – но не пытайся обольстить меня русской мудростью. Я – Мастер Синанджу.

– Для того, чтобы стать мастером автомобиля, тебе понадобится примерно столько же времени.

– Я усердно учусь, – недовольным тоном заявил Чиун. – И ты научила меня многим важным вещам, как и предусматривало наше соглашение.

– Соглашение наше было о том, что я покажу тебе кое-что из этих самых вещей, а ты за это расскажешь мне, где найти Римо.

– Римо сейчас нет – он в отлучке по важному делу, которое, сказать по правде, только его и касается.

– Если помнишь, я соглашалась учить тебя вождению только на этой дороге. – Тон Анны стал твердым. – Потому что именно здесь тот пьяница случайно увидел, как снижается наш корабль.

– Но мы никакого корабля не видели.

– Это уж точно. Но кажется мне, что эта самая пробка перед нами имеет какое-то отношение к моим поискам.

– Это почему? – прищурился Чиун.

– Сама не знаю, – призналась Анна, – но сейчас постараюсь выяснить.

Выбравшись из машины, она подошла к стоявшему неподалеку фургону, в кабине которого восседал молодой человек, покачивавший головой в такт тому, что, как определила Анна, именовалось “металлической музыкой” – в ее стране она тоже начала входить в моду. Американцы, правда, называли ее “тяжелым металлом”, но на вкус Анны все это, как ни назови, было попросту чепухой.

– Простите, товарищ, – обратилась к отроку Анна, – вы не скажете, из-за чего все это?

– А? – последовал ответ.

– Я спрашиваю, не знаете ли вы, из-за чего эта пробка?

– Чево? – переспросил парень, постукивая в такт музыке пальцами по рулевому колесу.

Время от времени он издавал ртом некие звуки, очевидно, пытаясь помочь этой самой музыке, чем напомнил Анне ее бабушку, находившуюся сейчас в государственном доме для престарелых. Сидя целый день у окна, она реагировала на окружающее с помощью точно таких же звуков. Разница была только в одном – для этого бабушке не требовалось какой бы то ни было музыки. Ей было достаточно контузии, полученной во время Отечественной войны.

Просунув руку в кабину, Анна убавила звук.

– Эй! – встрепенулся парень.

– Теперь вы меня слышите?

– Да я вроде не глухой, – удивился тот.

– Пока, во всяком случае. Не знаете, из-за чего пробка? Быть может, авария?

– Не, детка. Просто очередь, и все.

– Какая очередь?

– А на мойку.

– Но это же шоссе. Да и мойки я не вижу поблизости.

– А она там, в лощинке, внизу. Следующий съезд с шоссе. Дойдет черед – увидишь.

– Все равно не понимаю, чего такого может быть в обычной машинной мойке, чтобы к ней выстроился вдруг такой хвост.

– Такого ничего, детка. Она бесплатная.

– Ну и что? – удивилась Анна.

У нее на родине многие вещи предоставлялись бесплатно. Правда, большинство из них в буквальном смысле ничего не стоило, кроме, пожалуй, бесплатной медицины. Ради нее стоило, пожалуй, даже перейти улицу до ближней поликлиники. Проблема состояла лишь в том, что после лечения не всегда удавалось вернуться.