Дама в палаццо. Умбрийская сказка - [62]

— Вы хотите сказать, что я и мебель должна выбирать с одобрения Убальдини? Что они будут осматривать мою кровать и кресла, проверяя, соответствуют ли они, чему там? средневековым стандартам? И кроме того, вы говорите, что я должна молчать, пока синьор Бренца выбирает все остальное для моего дома?

— Ah, е qui che Lei si sbaglia. Здесь вы ошибаетесь. Я думаю, вы неправильно понимаете термин «мой дом».

— А как насчет термина «мои деньги»?

У меня сам собой оскалился левый клык.

— Чу-Чу… — Он в первый раз назвал меня домашним именем, и это обращение меня поразило и смягчило — как он и рассчитывал. — Я понимаю, ты озабочена тем, насколько эффективно будет использован ваш вклад, но по окончании работ вам будет представлен полный отчет. Вы увидите, куда и на что ушла каждая лира.

— Мне хотелось бы выбирать, на что пойдет каждая лира.

— Это просто невозможно. В лучшем случае, это станет помехой. Знаешь ли ты, сколько палаццо отреставрировал Бренца только для обширного клана Убальдини? В Риме, в Неаполе, здесь, в Орвието? Его суждения непререкаемы. И него внушительный список других клиентов. Что означает, что и вы будете пользоваться не только его опытом, но и его преимуществами в закупках. У Бренцы есть собственный склад, где он хранит основные материалы, которые закупает огромными партиями и потому по умеренным ценам. Например, плитки столько, что хватило бы настелить полы в Колизее. Получив заказ, он может приступить к работам немедленно, без задержки на заказ и доставку товара. Материалы он покупает качественные, хоть и в различной степени, так что может выбрать сорт согласно вашему бюджету.

— Мне сдается, для нас он будет выбирать с нижнего конца списка.

— Безусловно, он не станет использовать самые дорогие материалы. Возможно, пора прояснить еще один пункт. Основная стоимость перестройки придется именно на нее — на строительные работы. Укрепление стен, перекрытия пола и потолочных балок. Так сказать, все невидимые работы, которые делают развалины пригодными для жилья. Так что большую часть вашего вклада ты не увидишь в форме красивых вещей. Убальдини пошли на компромисс. Видишь ли, они могли дождаться более богатых съемщиков, которые позволили бы отреставрировать помещение с большей роскошью. Но их щедрость и симпатия к вам с Фернандо заставили их в конце концов отказаться от этого варианта.

Каждое слово — и смысл его, и тон — ложилось, как бальзам на рану. Вся практичность, мудрость, справедливость такого положения дел были представлены мне, как подарок чумазому мальчишке. Я оглянулась на Фернандо, и он ответил мне сдержанной сухой улыбкой окуня, говорившей: «Давай-ка уходить отсюда». Я уступила, но не сразу. Один укол напоследок.

— Значит, для нас все это станет сюрпризом. Мы увидим результат, но не процесс?

— Более или менее так. Но я думал, вы обрадуетесь, что работы начались, и срок окончания установлен. Убальдини особо настаивали, чтобы вы вступили во владение домом до Рождества. Он проявляют к вам исключительное внимание.

Мне следовало бы знать, что лучше промолчать. Еще немного, и он напомнит мне, что мы два года не платили за жилье. Пора отступать. Улыбка окуня скоро прирастет к лицу. Должно быть, у мужа кончились сигареты.

Я уже собиралась протянуть руку на прощанье, когда Самуэль сказал:

— Я скажу, что постараюсь сделать. Возможно, учитывая твое mestiere, ремесло, Убальдини согласятся, чтобы ты выбрала некоторые элементы кухни. Например плиту, которую ты предпочитаешь, et cetera. Если твой выбор выведет Бренцу за пределы бюджета, вы сможете восполнить недостачу наличными. Хочешь, я договорюсь?

Вместо того, чтобы пожать Самуэлю руку, я обняла его за талию.

— Да-да, это было бы замечательно. Спасибо!

Мы распрощались с Самуэлем, но Фернандо, вместо того, чтобы свернуть вдоль Виа дель Дуомо, направился к дверям Сан-Джузеппе, часовенки напротив номера 34. Я вслед за ним вошла в прохладную розоватую пустоту.

— Поздравляю. Ты и в самом деле Кандид.

— О чем ты говоришь? — не поняла я, спотыкаясь о подставку для коленопреклонений и неловко усаживаясь рядом с ним. Я развернулась, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Помнишь великолепный фарс, разыгранный Кончеттой и Чиро полтора года назад?

Я промолчала.

— Ты, аmоrе mio, только что присутствовала при втором акте. И, сама того не зная, только что обнимала Самуэля за то, что он выкачал из нас лишние деньги. «Если твой выбор выведет Бренцу за пределы бюджета, вы сможете восполнить недостачу наличными. Хочешь, я договорюсь?» Несколькими репликами диалога он убедил тебя, что, по свойственной им доброте и щедрости, Убальдини, может быть, согласятся принять еще немного наших денег. Исключительно ради твоего удовольствия, разумеется. Чтобы у тебя была кухня и бог весть что еще, по твоему вкусу. Жаль, что я этого не предвидел и не успел тебя предупредить. Amore mio, прости меня. Прости за два года ожидания, и за этого буффона Бренцу, и, главное, за Самуэля и его аристократическое красноречие. Ты перед ним чуть ли не самобичеванием занималась. Извини. Мне так жаль.

Как и следовало ожидать, отчаяние Фернандо изменило и мое настроение.