— Кирилл, — ошеломленная собственной догадкой, позвала она шепотом. Мальчик открыл глаза мгновенно, словно ждал этого.
Увидев в руках тетки картинку, он зарылся головой в подушку.
Когда Зина вышла из комнаты, Кирилл, измученный всем произошедшим и своим рассказом, уже спал. Хотя, не обошлось, конечно, без димедрола.
«Я думал, — вспоминала она рыдающий голос племянника, — что она увидит дыру в лодке и повернет обратно. Я не хотел, чтобы они катались. Они с дядей Димой… Она все это время кричала на меня. И не велела до вечера возвращаться из „лягушатника“! А мне есть хотелось, и было холодно сидеть все время в воде…»
Зина сидела на кухне и курила. «Была дама в лодке, — и не стало ее…
Потом, очнувшись от безысходных мыслей, она Поднялась к племяннику, достала из-под его раскладушки топорик, хорошенько протерла его и отнесла в сарай. Потом на цыпочках вошла в спальню, чтобы выбросить розовую гребенку, но ее на зеркале не оказалось.
Значит, ОН убрал.
Она присела на постель и посмотрела на залитое лунным светом лицо спящего мужа. Теперь его вид не возбуждал в ней прежних желаний. Больше того — ей захотелось его ударить, причем больно, насмерть…
Потом она принялась вспоминать расписание электричек и как-то незаметно уснула, свернувшись калачиком в кресле. Проснувшись в пять утра, она подняла племянника и стала торопливо его, сонного, одевать. «Домой?» — глядя на нее мутными со сна глазами, спросил Кир. «Домой». «К маме?» «К маме».
