Дама с фюрером на спине - [12]

Место: центр Гисталинограда, балкон гисталинского кабинета на втором этаже здания Кремстага (бывшего здания Сената) на территории Фюрерхоле (бывшего Кремля).

Ситуация: господучи вернулась с посвящённой очередному юбилею ТУР пресс-конференции, с успехом прошедшей в зрительном зале Дворца Фюрерхоле с участием репортёров со всего мира. В этом году за трансляцией конференции в режиме «онлайн» следила уже треть человечества, а это означало пик интереса к первому в мире тоталосоцистскому государству, а возможно, и возрождение моды на товары от «Господучи».

Гисталина занимала в Кремстаге пять комнат на первом этаже и кабинет на втором. За годы, которые Алина Леонидовна провела у кормила правления государственного аппарата, как «лицо», так и «внутренний мир» здания изменились самым разительным образом по сравнению с теми, что были при брежних Хозяевах.

Алина Леонидовна поселилась в Кремстаге в первом году — вскоре после того, как стала господучи Тоталосоцистского Утопического Рейха. Её кабинет (более полутора сотен квадратных метров, пять окон) находился на втором этаже. В седьмом по указанию господучи в здании, наверно, в восемьдесят восьмой раз сделали перепланировку, изменив интерьеры: стены завесили плазменными панелями с резными рамками с попарно чередующимися изображениями туров и серпов с молотами Тура; установили стильную выдвижную дверь с электронным DNA-замком; приделали балкон с электродверью на месте одного из окон. На столе не было ничего лишнего: мобильный, фоторамка с различными чередующимися ракурсами растерзанной в тайной тюрьме в третьем «чернильницы» рядом с улыбающейся господучи в фуражке; «бук» с ковриком для мышки из кожи той же самой «чернильницы» и графин со «Златом Кремстага» — фирменной витаминизированной водой из вырабатываемой в ГАлаге «мирры».

На первом этаже располагались «домашний» кабинет и квартира господучи, где периодически жили также и часто сменявшиеся бритоголовые фавориты, прибывавшие со всего ТУР в надежде иметь счастье прикоснуться к божественному телу Алины Леонидовны. Те немногие, кому это удавалось, возвращались в свои края навсегда обезумевшими, обречёнными мечтать лишь об одной женщине, верными ей до гроба и готовыми не думая по одному лишь её намёку убить любого. Алина Леонидовна, впрочем, никогда не давала второй попытки однажды уже отвергнутым. Да и, откровенно говоря, убивать кого-либо дополнительно, учитывая отточенную за долгие годы работы эффективность системы подавления диссидентства с помощью Гисталиноавтолага, не было совершенно никакой необходимости. В кабинете, расположенном на первом этаже, имелся также потайной ход в подземелье, где был спрятан одноместный бронированный планетолёт, пропылившийся с двадцать восьмого года и предназначавшийся для временного выхода на орбиту на крайний случай — подарок идейного фаворита из верхушки ТП ТУР (тоталосоцистской партии). Хоть Алине Леонидовне и объяснили подробно принцип управления, она всё же надеялась, что крайний случай никогда не настанет.

Глядя на свастики на вершинах башен и пожёвывая «мирровую» витаминную палочку с туром (сделав операцию, Алина, как и обещала одному нацисту, отказалась от вредных привычек и, как того хотел Гитлер, ввела спорт и ЗОЖ в обязательном порядке), Гисталина в последнее время часто с содроганием вспоминала, как жила раньше, когда жила в дерьме. Вот уж точно: золушка с косой чёлкой, как её окрестила вчерашняя передовица в “TUR über alles”. Биография Снегирёвой при переходе к Гисталиной сохранилась почти без изменений, поэтому Алина Леонидовна мысленно переименовала передовицу в «Снегурочку с косой чёлкой». Действительно, отец бросил мать, ещё когда Алина была младенцем, и мать не всегда могла достаточно прокормить её. Таким образом, путь юной будущей Гисталиной сразу же оказался отмечен сходством с молодым будущим фюрером нацистской Германии, писавшим о знакомом ему не понаслышке постоянном чувстве голода. По мере взросления проблемы никуда не ушли; напротив, их ком лишь разрастался от всё новых неурядиц. Психические нарушения, полученные в наследство от матери, деградировавшей бывшей учительницы; жестокие сверстники, равнодушные взрослые, позже — жестоко-равнодушные парни — казалось, все они играли за команду противника. Алина понимала, что ей нужно что-то изменить, и в первую очередь — в самой себе. В пятнадцать лет, уже на грани суицида, она открыла для себя мир субкультур. Девушка-панк с «ирокезом» на голове и в балахоне “The Exploited”, сидящая на плечах вокалиста “F.P.G.” в толпе под звучащую со сцены “Beat The Bastards”. Vampire-gothess в чёрном платье, высоких «стилах» и с окровавленным бинтом на шее, дающая в метро на камеру интервью какому-то «левому» мужику. Death-metal-girl, трясущая в который раз перекрашенным хаером на концерте. Индастриал-дива, под стробоскопами танцующая на пати в ночном клубе. «Сталкер» в камуфляже на заброшке, откупающийся от пентов. Фантасмагория образов-масок, последовательно сменившихся за несколько лет. Мириады случайных половых партнёров — Алина с радостью открывала доступ к её ненасытной колеоризе всем тем, кто оказывался с ней в то время на одной волне. В пятнадцать она лишилась невинности — мать так пугала, говоря, что Алину изнасилуют, что та предпочла сама раздвинуть ноги перед первым же нестрёмным поклонником. Потом были парни на один раз, которые бросали её, заставляя сердце разбиваться вновь и вновь, пока с опытом к Алине не пришло умение трахаться так, что не только бросить её стало почти невозможно, но и сама она получила возможность выбирать объект для любовных утех, даже не глядя на то, свободен он или занят. Шло время, и в конце концов она пришла к нацизму. Круг замкнулся: боны, которые часто приставали к ней в панковский период, но были отвергаемы, оказались внезапно единственными половыми партнёрами, приемлемыми для неё, и не убивший хотя бы одного «врага» человек уже с трудом сумел бы найти тайную тропу к сердцу и колеоризе дамы с повышенными запросами.