Дальше самых далеких звезд - [9]

– Доказывает, что Распад не был явлением единичным, – продолжил доктор Аригато Оэ и скупо усмехнулся. – Великий Хаос! Какое разочарование для Святых Отцов! Мироздание рушится, их божество теряет свою уникальность!

– Не стоит над этим иронизировать, друг мой. – Лицо Хранителя было бесстрастным. – У Монастырей одни задачи, у Архивов другие, но мы, они и еще десяток конгрегаций – вот что объединяет мир. Без нас человечество осталось бы раздробленным, как мелкие группы дикарей в безбрежном океане. Каждый народец на своем острове, со своими богами, своими предрассудками и непонятными для чужаков наречиями, со своими представлениями о добре и зле, о Вселенной и истории нашего племени… Грустный пейзаж! Не так ли, доктор?

– Так, – согласился Аригато Оэ. Он был биохимиком и физиологом, три столетия изучавшим человеческие расы на многих обитаемых планетах, и хорошо представлял нарисованную Сеймуром картину. – Однако, – заметил он, – развеяв старые предрассудки, Монастыри сочиняют и активно внедряют новые. Эта их теза о священных бозонах Кларка и акте творения… Она вызвала бы лишь улыбку, если бы в такую чушь не верили десятки, даже сотни миллиардов!

– Тем не менее Святые Отцы тоже заинтересованы в выяснении истины, – сказал Хранитель Сеймур. – И потому с вами отправится их представитель.

Возникла пауза. Ночное солнце Авалона, маленькое и тусклое, висело над миром, озаряя лоджию розоватым сиянием. Здесь находились только робот-стол с напитками и бокалами и два широких кресла – они тихо мурлыкали и шелестели, массируя собеседникам ягодицы и спины. Лоджия открывалась на запад, в сторону океана, и над его темно-фиолетовой поверхностью застыли облака, пронизанные светом лун и солнца. Зрелище было чарующим – впрочем, как и другие природные явления на Авалоне.

– Их представитель… – повторил Аригато Оэ, слегка поморщившись. – Для чего? И с каким статусом?

– В качестве наблюдателя, только наблюдателя. Вашей власти дуайена экспедиции это не нарушит. К тому же его искусство может пригодиться. Вспомните, что в первой экспедиции трое погибли от рук туземцев – погибли таким образом, что их не удалось реанимировать.

Хранитель щелкнул пальцами, и на фоне идиллических морских далей начали сменяться изображения: обезглавленные, залитые кровью тела, раздробленные черепа, грудная клетка с вырванным сердцем и торчащими в стороны ребрами. Доктор Аригато Оэ взирал на этот жуткий паноптикум с ледяным спокойствием. Его жизнь была долгой, он трудился на сотнях миров, разбросанных по Старым и Новым Галактикам, и не все из них могли считаться благополучными, тихими и цивилизованными – особенно в понятиях урожденного авалонца.

– Я надеюсь, что психика туземцев – как их самоназвание?.. борги?.. – что психика боргов более сходна с нашей, чем их генетика и физиология. В конце концов, они ведь тоже люди… – промолвил Хранитель. – Возможно, опытный адепт сумеет на них воздействовать, успокоить разъяренную толпу, внушить их правителям уважение к пришельцам, даже трепет… Поверьте, экзорцист для вас – неплохое подспорье!

Доктор Аригато Оэ встал и приблизился к балюстраде, отделявшей лоджию от пространства, полного воздуха, пряных ароматов и сияния, струившегося с неба. Город под ним раскинулся вдоль морского берега. Севильяна, одна из самых крупных метрополий на планете, основанная в древности земными колонистами… Вид с верхнего яруса Авалонских Архивов был великолепен: призрачным светом мерцали хрустальные башни в жилых кварталах, над зданиями центральной парковой зоны поднимались радужные сполохи – отблеск огней, озарявших аллеи, фонтаны, Дворцы Развлечений и причалы для яхт и морских судов; набережная и движущиеся улицы текли из центра к окраинам, словно разноцветные реки. Город напоминал птицу, что прилегла у овальной бухты, прижавшись телом к земле, распластав крылья и обнимая ими берег. Ее голова, плоский гранитный утес, засаженный цветущими кустами и деревьями, выдавалась в море, маховые перья – жилые башни на юге и севере – были встопорщены, и чудилось, что птица вот-вот оттолкнется от земной тверди, взмахнет крыльями и унесется к облакам – а может, прямо к лунам и ночному солнцу.

Минуту-другую Аригато Оэ смотрел на полный жизни город, затем привычным жестом коснулся своей аккуратной бородки и бросил:

– Трепет! Надо же, трепет!

– Чем вы недовольны, Аригато? – Сдвинув брови, Сеймур Тья, словно повторяя жест доктора, погладил висевший на груди медальон, символ власти над Авалонскими Архивами. То было изображение раскрытой книги, отчеканенное из серебра, книги докомпьютерных времен, чьи листы нужно было переворачивать, а текст, навсегда впечатанный в бумагу, не поддавался изменению. Аригато Оэ видел такие книги лишь в тайных залах Архивов, в юности, когда проходил обучение.

– Член экспедиции, которого я не могу контролировать, мне не нужен, – резко сказал он. – Сегодня он внушает уважение и трепет туземцам, а завтра примется за экипаж… Скажите, сьон Хранитель, как я смогу его остановить? Выстрелив из-за угла в спину?.. Это вряд ли улучшит наши отношения с Монастырями.