Дальнобойщик - [2]

— Да откуда такое, господин начальник? Что мне, на каторгу захотелось? — лениво возмутился Владимир.

— За последние два месяца зафиксировано падение степени вашей лояльности к Закону об авторском праве до уровня А с двумя минусами. Согласно регистрационным записям, вы совершили покупку устройства, потенциально способствующего нарушению целого ряда пунктов закона. Оно находится в автомобиле?

«Вот же андроид, — подумал Владимир, — говорит, как инструкцию читает».

Вслух же ответил, почесывая в затылке изображая работу мысли:

— Вы про этот, про ноут чтоль? Так я играю на нем. Да музон слушаю.

— Почему не пользуетесь для этих целей рекомендованными специализированными устройствами и встроенными системами автомобиля?

— Ну дык, начальник, я ж дальнобойщик! Я ж ночую черти где! Там бывает и сеть то не ловится, телефон не берет! А поиграть, хоть разрядиться то охота. Не всегда ж по-другому получается! — сально хохотнул он, подмигивая копирайщику, но наткнулся на холодный брезгливый взгляд, осекся и подобрался, изображая понимание и важность момента.

— Предъявите устройство работы с информацией.

Точно, андроид, где ж только у него кнопка, думал Володя, залезая в кабину и роясь в сумке. Достав черный поцарапанный прямоугольник нетбука, снова соскочил на обочину, протянул компьютер инспектору. Скрывать было нечего. На диске имелась лишь пара фотогалерей: он с женой и сыном, он с друганами на стоянках, четыре альбома «Бутырки», «Михаил Круг — наследники» и сборники «Эх, дорожка-трасса». Разумеется, абсолютно легальные, защищенные SuperDRM, с индикаторами количества прослушиваний. Да еще игрушки — «Переполох в общаге. Часть 86» и «Приключения на пляже — обратно на Ибицу, переиздание».

Остро глянув на водителя, инспектор запустил «Общагу». Зашел в «Статистику», посмотрел количество времени, проведенного за игрой, показатели набранных очков, видимо, удовлетворившись, вернул нетбук.

— Ваш телефон оснащен технологией блютуз?

— Вроде, да, только мне эта хрень без надобности, — снова пожал плечами Владимир. Он видел, что досматривают его уже по инерции. Гаишник и вовсе откровенно скучал.

— Предъявите его для досмотра, пожалуйста, — протянул руку копирайт-инспектор и, видя, что Баженов открыл рот, чтобы что-то спросить, продолжил не терпящим возражений тоном, — согласно постановлению Думы, лица, чей уровень лояльности ниже степени А с одним минусом, могут быть остановлены любым представителем органов правопорядка для осмотра принадлежащих этим лицам средств коммуникации и устройств хранения и обработки цифровой и иной информации на предмет установления законности хранящихся в них данных и их соответствию законодательству об авторском праве. Короче, телефон давай.

О, хоть какая-то человеческая реакция. Владимир, изображая обиду, шлепнул в подставленную ладонь дешевый аппарат.

«Да, ребята, все же халтурно вы работаете, по шаблону. Кто ж теперь блютузом-то для активации стафф-контейнеров пользуется. Это ведь полным идиотом надо быть. Или новичком сопливым». — Владимир надеялся, что его мысли никак не отражаются на лице.

Убедившись, что список сопряженных устройств девственно чист, инспектор недовольно вернул телефон и кивнул гаишнику.

— Можэтэ слэдоват, — кинул тот Баженову терминал накладной и проверяющие отправились обратно к посту.

Вслед им из динамиков неслось:

Ты мне опять сегодня не дала!

Мне не дала, зато дала Сере-о-о-ге!

Захлопнув дверь, Владимир длинно выдохнул, и неторопливо вырулил на трассу. Посмотрел на часы, хмыкнул, и полез в карман за телефоном. Почти не глядя на экран набрал: «Эх, жрать охота, пожалуй заверну к Адамычу!». И отправил в свой микроблог, уже лет пять существовавший в одном из не слишком популярных сервисов, облюбованных дальнобойщиками и, отчего-то, врачами «Скорой помощи».

Страдальца, которому не дали, сменил Дима Билан. Не то четвертый, не то пятый, Баженов за ними не следил. «Бе-бе-белив ми-ми», — отрывисто тошнился он в микрофон под утробные басы. Противно, но ничего не поделаешь. Счётчик медиа-системы неспешно отмеривал минуты прослушивания легальной рекомендованной музыки, потихоньку подтягивая рейтинг.

По молодости лет Баженов удивлялся, отчего год за годом с медиамониторов не сходят инкубаторские мальчики и девочки с одними и теми же именами и не меняющимся репертуаром, состоящим из ремиксов, миксов и сборников «лучшее за год». Потом ему однажды объяснил знакомый «реалист» — настоящий крутой создатель реал-ньюсов, шедших по всему миру. Он был пьян, а потому совершенно откровенен. Впрочем, с Баженовым он таким был всегда.

— Володя, ты пойми, это же все большущие, охрененно большие деньги. Как с конца двадцатого века начали рекорд-лейблы да каналы регистрировать имена и псевдонимы артистов торговыми марками, так и понеслось. Всё! Ваня Сидоров петь не может. Имя-то как товарный знак зарегистрировано и принадлежит какой-нибудь Сони Мьюзик. Это раз. Так что на фига что-то новое придумывать, когда под раскрученным лейблом можно сто Биланов выпускать. Загнется один от кокса или башку ему в ночнике проломят, можно нового выпускать. Копирайт же на репертуар давно у лейбла. А еще, друг мой сердешный, они же всё-ё-ё считают. Все, до цента! Новое имя, новая песня, новый фильм с ор-ригинальным сценарием — это ж все авторские отчисления. Зачем? Невыгодно! Дешевле же за ремикс заплатить только аранжировщику, а на все остальное и так равно у них права, сиди и стриги бабки с каналов да с потребил, за каждое ж воспроизведение в личном плеере счетчик капает! А у нас, в России они и вовсе не напрягаются. На фига? Мы ж для них туземцы. Три притопа, два прихлопа, и все. Прокатывает! Импе-ери-я! Ха! Это в реал-ньюсах моих Империя, а ты попробуй это скажи в Ростовском эмирате или Сибирско-Китайской республике! Во они поржут! Так что нет никакого резона международным лейблам напрягаться — мы рынок простенький и нетребовательный, вкусы у аборигенов примитивные, ремиксы и адаптированное мыло в самый раз сойдут.