Дальний родственник - [6]

- Юрий Семеныч поставил свою подпись! - запаниковал Саломасов.

- Он-то ее поставил, - согласился приезжий, - потому, что любит меня, как брата. Но вы-то приняли ее и представили американцам в качестве кого? Нашего любовника?

- Нужно было торопиться, - прошипел Саломасов, метнув злобный взгляд в Юру, - я сделал вам одолжение.

- И я вам сделаю, - легко согласился приезжий, - я просто позвоню в “Фалькон” и скажу, что вышло небольшое недоразумение. И получу всю сумму без посредников. Никто не пострадает.

- Не выйдет все так просто, - севшим голосом сказал Саломасов.

- Не выйдет, - согласился приезжий, - но вам нужна вся эта грязная возня с судами?

- Получите в долларах, - сказал Саломасов и потянул из кармана пачку “Мальборо”, - двести десять штук. Больше не дам, они уже все в деле.

- Да и не надо, Господь с вами! - замахал руками приезжий. - Мы же интеллигентные люди.

- И ты, Юра! - горько сказал Саломасов, прикурив и вытолкнув пачку на середину стола.

- И он, - кивнул приезжий. - Очень интеллигентный человек. Которому я благодарен по гроб жизни, как и вам.

Приезжий извлек откуда-то мятую самокрутку и, просыпая крошки табака, прикурил от саломасовской настольной зажигалки.

- С вашим экономическим гением, господин Саломасов, - сказал он, - и моей книжкой, изданной в Америке, мы можем делать дела.

- Они богатые, - усмехнулся Саломасов, - они могут позволить себе скупать рукописи и ложить их на полку. На всякий случай. Может, издадут, может - нет.

- Вот вы их и поторопите, - сказал приезжий, - намекните, что можете и сами заняться перспективным автором. - Перспективный автор достал из широкого кармана книжицу в ядовито-зеленой шкурке и бросил ее на стол. - А у меня еще штабель таких романов.

Саломасов цапнул книжицу с опаской, как притаившуюся в траве змею, и пролистнул, мельком глянув на издательский код.

- Ну, ни фига себе! - присвистнул он. - Она уже и с дарственной надписью. Да кого же я пригрел на своей груди?!

- Вы обрели друга, товарища и брата, - сказал перспективный автор, выкладывая перед ним карточку с банковскими реквизитами.

- Мне-то, конечно, все равно, - не взглянув на визитку, сказал Саломасов, - но у вас возникнут проблемы с этой валютой.

- Это личный счет Юрия Семеновича, - перспективный автор усмехнулся и встал. - А с ним мы как-нибудь разберемся.

- Минуточку! - Саломасов выдернул откуда-то заранее заготовленный “пожарный” экземпляр договора. - Автограф все-таки, будьте любезны!

Не присаживаясь, автор цепко просмотрел текст и поставил подпись.

- Я вам доверяю, как собственной маме, - сказал он.

- Ну, ты, Юра, - сказал Саломасов, тряся им руки возле двери, - молодец, ей-богу.

Глава 5. Никогда не заплывайте за буи.

Юра никогда не лгал маме, но утаивал. Он действительно не взял денег от родственника, но получил подарок и удовольствие, явившись на авторизированную дачу Городецкого, которую наскоком взятое золото превратило в подобие поселения руссов, в одну ночь возникшее на славянской территории. Там, за палисадом из заостренных бревен, прямо в комнате, затянутой новой алой парчой, отмечавшей место трагедии, автор вручил ему экземпляр своей первой книги. Оставалось только удивляться, кто и за какие деньги, в такой срок, переписал ее готическими буквами на настоящем пергаменте и переплел в телячью кожу с золотым тиснением, украшенную кованой золотой пряжкой с изумрудом, довольно внушительных размеров. Держа в руках эту потрясающей красоты вещь, Юра с трудом верил, что книжка-то - порнографическая. Она пахла ладаном, выглядела лет на триста и носила несомненные признаки высокого искусства. Внешне. Она была так красиво сделана и написана, что теперь ни единый владелец не посмеет изменить в ней ни буквы - из уважения к золоту и красоте. Золото и красота кусали себя за хвост, покрывая грязь и рождаясь из нее, это был вполне алхимический символ и - о, как это было красиво!

- А почему на книге нет имени автора? - спросил Юра.

- А какая разница, кто ее написал? - спросил автор. - Изумруд, между прочим, настоящий. Умный поймет, без всяких надписей. А дураку такую книгу в руках держать незачем. Поэтому и дарственной надписи нет, ты же не Саломасов.

- Ты делаешь подарки, как змий, - усмехнулся Юра. - Пресмыкаясь в пыли и глядя сверху вниз. Извини, я слабо помню текст. Там есть что-нибудь про добро и зло?

- Если твоему внуку захочется продать камень, - сказал родственник, - он взломает оправу и прочтет изнутри количество каратов и вес оправы. Нет добра и зла вне того, что делает нас счастливыми или несчастными. Пусть он будет счастлив, я бы на его месте так и сделал.

- Тебе мало меня? - улыбнулся Юра. - Ты собираешься искушать и моих внуков?

- Я искушал и твоих прадедов, - без тени улыбки сказал дальний родственник. - Я не написал и никогда не напишу ничего, чего люди бы не знали и так. Я просто надраиваю зеркало до блеска, вот что я делаю. Ты же не спрашиваешь, кто отшлифовал камень и сделал оправу? Никто ведь не знал какого-то Фаберже, пока безымянные мастера не изготовили для него миллион побрякушек. Я сделаю миллион книжек сам, - очень звонких побрякушек, никто и не заметит, что они из золота. И не надо. Тогда мое имя можно будет ставить и на пачках оберточной бумаги, все равно купят - вот что мне надо.