Дальний родственник - [21]

И этот паровоз, набирающий скорость в светлый, Новый Мир, едва не свалился под откос в сумерках старого года, когда родственника внезапно задержала Генпрокуратура по наводке из “ридной Украины” - по подозрению в организации какого-то политического насилия. Благодарение Господу, мудрые правоохранители быстро разобрались - это оказался совсем не тот человек. Однако событие попало в газеты и, ничего не потеряв, родственник приобрел добавочную толику скандальной популярности, но неприятный осадок остался - у Юры. В отличие от мудрых правоохранителей, Юра понимал, что родственник способен на все - в том числе и оказаться именно тем человеком.

- Никто не должен знать, куда ты идешь и чем занимаешься, - говаривал, бывало, родственник, - даже если ты занимаешься именно этим.

Никто и не знал, чем он занимается на самом деле. Он был постоянно под прицелом многих любопытных и профессионально-любопытных глаз, усиленных хорошей оптикой и хорошими деньгами, но - ускользал, как отражение в воде, гонимой ветром, распадался на две, три и девять совершенно разных личностей, равно как и его серебряная подружка. Их было - легион, и все занимались и были черт знает чем.

Юра начал ловить себя на том, что побаивается дальнего родственника и задумывается: а насколько он далек? Юре уже с трудом верилось, что он держал в руках серебряную змею: а не было ли это сном? Но чем больше он боялся и задумывался - тем сильнее тянуло его в дом Городецкого и в общество его насельников. Там была сумеречная зона, там могло произойти все, что угодно, но Юра великолепно чувствовал себя в сумерках, ему нравилось пребывать в ожидании неожиданного. Собственно, ему нравилось жить так, чтобы не было мучительно больно от постоянного постоянства, оно протерло дыры на Юриной заднице, на Юриных локтях и на Юриных коленях, - ему хотелось летать на крыльях ветра.

Юра мучительно прозревал неизбежный финал такого полета, но не имел сил не желать. Желать - оказалось намного лучше, чем иметь, годы, проведенные в насиживании имения, - рухнули за Юриной спиной, он шел по краю крыши, весь мир был у его ног, ему было весело и страшно, он не мог остановиться.

Так он и подошел к распахнутым воротам Нового Года - где его ждал Дед Мороз со своей Снегурочкой.

Глава 15. В доме Городецкого собираются гости.

В руках сердюков дымились смоляные факелы. В шапках со шлыками, в шитых золотом жупанах, они застыли у створок распахнутых ворот, каждый при сабле. Неуверенно улыбаясь, Юра прошел внутрь, за его спиной таксист, раскрыв рот, все никак не мог тронуться с места.

Посреди двора пылала жаром куча углей, над ней висела туша, величиной с трехлетнего бычка. Рядом стоял дальний родственник, в волчьей шубе, наброшенной на плечи, и радушно протягивал руки, алые сполохи бегали по его свежевыбритой лысине, Серебряная Снегурочка улыбалась у его плеча.

- Что это? - спросил Юра, высвободившись из его волчьих объятий и кивая на тушу.

- Молодой лось, - ответил родственник. - А старый потеряет свои рога вскорости, а пока за ним присматривает егерь.

- Понятия не имел, что здесь есть лоси, - удивился Юра.

- Их и не было, - пояснил родственник, - пока не привезли.

- Ну и что это за охота? - недовольно сказал Юра. - Это бойня, а не охота.

- Конечно, бойня, - кивнул родственник. - А разве стрелять в беззащитное животное, при любых обстоятельствах, это не бойня? Но людям это нравится. А еще больше им нравится охотиться на других людей, ты не заметил?

- А зачем ты обрядил парней в эти костюмы? - спросил Юра.

- Им нравится, - ухмыльнулся родственник. - А еще - чтобы впечатлить тебя. Ты впечатлен?

- Напоминает кадры из фильма “Пан Володыевский”, - сказал Юра. - Это же сколько надо водки, чтобы сожрать такую тушу? - он кивнул на несчастного лося, которого в этот момент поворачивали над огнем.

- Горилки, - поправил родственник. - Жизнь без игры теряет смысл, а без правил смысл теряет игра. Я терпеть не могу горилку и сало. Но делаю вид, что люблю, пока на сцене. Пошли, у меня есть настоящий сухой абсент, пока никто не видит.

В доме им навстречу поднялся Павел, уже слегка поддатый, Елена осталась сидеть, помахав рукой. Родственник сбросил на пол свою волчью шкуру и плеснул в бокалы пахучего спирту.

- Ты жертвуешь имиджем настоящего украинского хулигана ради французских изысков, - укорил его Юра.

- Ничем я не жертвую, кроме своих жертв, - отмахнулся родственник, выдохнув облако полынного аромата. – Жизнь - это игра, а игра - это творчество. А творчество - это творение того, чего нет. Это обман, который может стать истиной. Если ты не владеешь искусством блефа, ты никогда не выиграешь и ничего не создашь.

- Ты ничего не получишь, если ничем не пожертвуешь, - усмехнулся Юра, пригубляя абсент.

- Единственное, чем стоит жертвовать, это твоей претензией на знание хорошего и плохого, - сказал родственник. - Сознанием греха. Из которого проистекают все виды человеческого несчастья - страх, ненависть, вина и депрессия. Это груз проигравших, который превращает весь мир в бойню.

- Ну, хватит уже, хватит оправдывать свою бессовестность, - лениво вмешалась Елена. - Мы тут все такие, не надо проповеди читать.