Дальний поход - [4]

Распластавшийся во мху Кудеяр Ручеек вскинул голову:

– Думаешь, дядюшка, это колдуны дикарей согнали?

– Скорее всего, – поднимаясь на ноги, задумчиво кивнул Андреев. – Видать, строить что-то замыслили, бревна таскать – рабочая сила понадобилась.

– А не на острог ли напасть собираются? Воинов собирают.

Силантий повел плечом:

– Может, и так. Ничо – атаману обо всем доложим. Ну! Почто разлеглися-то, яко коты морские? А ну, вставайте – поскорей бивни перетаскаем, поскорее дома будем.

– А вот это, дядюшка, верно!

Новый, возникший совсем недавно острог казаки выстроили на острове примерно в версте от старого, располагавшегося в устье реки и разрушенного колдунами. Строили на совесть, заполняя сделанные из бревен клети песком и камнями, такие стены не смог бы пробить ни один трехрог, ни один яйцеголовый бронник, разве что башку себе проломили бы, гонимые под стены злой волею колдунов. Да и добраться еще надобно до острога – а водица холодная, мерзких ящеров в нее и колдовством загнать трудно, да и недолго тут выдержат теплолюбивые твари – вымерзнут, сдохнут. Иное дело – мохнатые дикари – менквы. В звериных шкурах, сильные, выносливые, злобные и сами по себе тупые… сами по себе, но не волею сир-тя! Колдуны как-то насылали уже на острог дикарей, перевезли на больших лодках, правда, с укреплениями менквы ничего поделать не смогли, как ни старались их хозяева: стены были слишком уж высокими и мощными, да и ворота располагались на высоте второго этажа – «во втором жилье», как говорили казаки, в первом же был устроен ледник для припасов.

На башнях всегда держали зоркую сторожу, да казаки всегда были начеку, хотя в последнее время немножко расслабились – больно уж все стало спокойно, нудно. Охотились, промышляли рыбалкой – еды в остроге, слава богу, хватало, иное дело – соль: выпаривали из морской воды, горькую… ну хоть такая. Заваривали вместо сбитня морошковые и смородиновые листья да покусывали губы в ожидании поспевающей на болотах морошки – вот с нее и бражицы бы! Добрая выйдет бражица, духовитая.

Возле болота, под защитою грозных башен острога, была устроена верфь – казаки, под руководством Костьки Сиверова достраивали очередной струг. Молодой казак Костька, а вот, поди ж ты, большого доверия удостоил его атаман – и струги выходили ладные! Не такие, конечно, как на настоящей верфи, но все же плавали, не тонули, и добра изрядно везли. Специально для стругов устраивали дерзкие вылазки в колдовские леса – за шкурами ящеров-драконов. Самой хорошей считалась – от длинношея, и прочная, и по размеру – в аккурат, чуть похуже – у длинноголова, ну, на худой конец, годились и зубастые змеи-нуеры – их шкуры натягивали внахлест. Вот и сейчас казаки как раз и занимались этим делом, атаман, подойдя, не стал отвлекать, лишь махнул рукой – работайте, мол, – да отошел к морю, напряженно вглядываясь в даль. Ждал отправленный за «белым золотом» струг. Да его все в остроге ждали. Время к лету шло, нужно было бы поскорей загрузить пару судов бивнями да отправить на запад, к Печоре-реке. К Строгановым.

Отбитое у колдунов золото – а его уже накопилось изрядно – хитрые казаки показывать Строгановым не спешили, справедливо полагая, что те тут же пошлют еще ватагу, а то и несколько. А зачем? Нет уж, лучше самим все захватить, богатыми и уважаемыми людьми сделаться! Затем ведь в эти гиблые места и явились, так и на кругу порешили – оставаться здесь, обратно не уходить да раздобыть в землях сир-тя побольше золота.

Поглядев на старательно трудящихся казаков, Иван Егоров сын Еремеев оглянулся на башни и неспешно зашагал к дальнему концу острова – версты три, – там, за ельником, располагался пологий холм, с которого вполне можно было углядеть струг Силантия Андреева. Уж пора бы ему возвратиться, пора.

Обходя болото, атаман свернул к берегу и там, в плавниках, повстречал возвращающихся обратно в острог женщин – полногрудую осанистую Онисью (пассию немца Ганса Штраубе, давнего Иванова сотоварища и друга) и крутобедрую смуглую Устинью, чем-то похожую на большеглазого подростка. Вместе с ними шли женщины сир-тя – бывшие пленницы, а ныне полноправные казачьи жены – простоватая хохотушка Тертятко и подружка ее, Митаюки-нэ, красавица с зовущею походкою и пронзительным взглядом. Муж ее, добрый казак Матвей Серьга, был от своей женушки без ума… да эти колдовские девы многих с ума сводили.

– Здоровы будьте, девицы! – атаман с улыбкой приветствовал женщин. – За лыком ходили?

– За травами, – поставив тяжелые корзины, женщины дружно поклонились. – Да за глиной. Кувшинов, горшков налепим – водой запастись.

Воду брали с реки, в версте от острога, привозили в лодках – в бочонках да в больших корчагах. Супруга атамана Настя – кареглазая красавица с каштановыми вечно распущенными волосами – тоже отправилась сегодня с подружками… да вот что-то не видать ее было.

– А где Настена-то?

– За ельником, атамане, осталась, – потупив глаза, пояснила Онисья. – Там, на опушке, цветы увидала, нарву, говорит, да наберу на болоте морошковой шелухи.

– За ельником, говорите… Ну, господь вам в помощь, девы.