Дальний берег Нила - [19]

Настырный дождь смазал автобусную экскурсию. Сквозь частый капельный узор на стеклах удавалось рассмотреть лишь самые ближние к окнам достопримечательности, средние воспринимались как неотличимые серые силуэты, а дальние – включая Бэкингэмский дворец – и вовсе терялись в свинцовой мгле. От выходов на дождь и променада под Биг-Беном группа большинством голосов отказалась и вернулась в отельчик несколько раньше предусмотренного. Танины соседки по комнате тут же завалились на кровати и от нечего делать принялись скакать по телевизионным каналам, забавляясь кнопками дистанционного управления, как малые дети. Естественно, не поняв ничего из увиденного, стали приставать к Тане, чтобы переводила. Вежливо отшив их, Таня извлекла из дорожной сумки предусмотрительно захваченный с теплохода плащик и пошла осматривать окрестности.

Отельчик оказался неподалеку от зеленой и замусоренной Рассел-сквер. Таня перешла площадь и, пройдя по коротенькой улице, оказалась перед чугунной оградой, за которой виднелось не очень высокое, но внушительное здание. Британский музей. Таня подошла к запертым массивным воротам, прочла табличку «Closed on Mondays»[9] и повернула обратно, поспев в самый раз к обеду: на входе в пустую брэкфэст-рум толстая улыбчивая тетка выдавала каждому по пластмассовой коробочке, содержащей трехслойный бутерброд, булочку, яблоко, шоколадный батончик и бутылочку кока-колы.

После обеда полагалась пешая экскурсия по историческому центру. Хотя дождь почти перестал, многие предпочли остаться в отеле, так что желающих набралась всего треть группы, да и те высказали пожелание осмотреть что-нибудь под крышей, только чтобы бесплатно. Первой достопримечательностью, отвечающей этим требованиям, был все тот же Британский музей, оказавшийся, как уже знала Таня, закрытым на выходной. У входа в Национальную галерею вился людской хвост часа на три. Искушенный гид не растерялся и потащил группу в Кенсингтон, к знаменитому торговому центру «Хэрродз», на осмотр которого отводилось два часа, после чего предлагалась экскурсия в крупнейший супермаркет «Сентсбэри». Таня вышла вместе со всеми, подождала, когда все рассосутся по бесконечным залам, и вышла на волглую, малолюдную улицу.

Она в одиночестве бродила по площадям и улицам, жадно вычитывая названия, с детства знакомые по книгам и учебникам. Сделав большой круг, она, как и предполагала, вышла прямехонько к отелю. «Я еще вернусь, и тогда ты улыбнешься мне», – шептала она хмуро нахохлившемуся городу.

Те же слова она повторила на следующее утро, когда в одиночестве стояла на корме длинного прогулочного катера среди мокрых, обвисших флажков и смотрела на уплывающие башни Тауэрского моста. Остальные граждане сидели в салоне и от души угощались добрым английским пивом, стоимость которого входила в обслуживание. Катер отвозил их группу обратно к морю…

…Они уже въехали в Лондон. Мимо проносились уютные, ярко освещенные домики Кэмдена, потом такси вырулило на широкую улицу с оживленным, несмотря на поздний час, движением. «Юстон-роуд», – догадалась Таня и принялась высматривать знакомые места. А вот эта улочка другим концом упирается в тот самый отельчик… Когда слева пронеслась громада Сент-Панкрас, Таня повернулась к Дарлингу и сказала:

– По-моему, мы проскочили Мэйфэр.

Тот стрельнул агатовыми глазами в невозмутимый затылок кэбмена и с жаром заговорил:

– Понимаешь, я распорядился по телефону, чтобы там провели легкую перепланировку и ремонт. Конечно, это можно было бы сделать заблаговременно, но я не предполагал, что вернусь из Москвы с женой. Это займет всего неделю, самое большее, две. Конечно, есть еще домик в Кенте, но сейчас я не могу туда ехать – накопилось много дел. Мы немного поживем в Бромли-бай-Боу, у моей тети, если ты, конечно, не против. Она простая, веселая старушка. У нее там очень славный пансиончик. Тебе понравится.

– Конечно же, я не против. – Таня усмехнулась. – Так или иначе, у меня уже нет выбора. Только напрасно ты так расстарался из-за меня. – Она понизила голос: – Я ведь надолго у тебя не задержусь, скорее всего.

Дарлинг склонился к ее уху и зашептал:

– Но тебе ведь надо освоиться, получить гражданство, устроиться на работу, встать на ноги. На это уйдет не один месяц. И все это время ты будешь жить у меня. Это входит в нашу договоренность с твоим патроном. При прежней планировке тебе было бы там неудобно. – Он помолчал. – И мне тоже.

– С этого бы и начинал, – негромко ответила Таня.

Вот зануда! Однако что-то он разболтался. И руки дрожат. Ох, не к добру это… Без толку дергаться не надо, но и бдительность терять не след. Ты одна и на чужой территории…

Машина, свернув с Олд-стрит, поползла по узким неприглядным улочкам. Ветер проносил мимо них обрывки газет, целлофановые обертки, кожуру фруктов. Осыпающейся штукатуркой скалились длинные, неотличимые один от другого двухэтажные дома за низкими оградками. Их сменяли кварталы, опоясанные кричащими неоновыми вывесками: «Dehli-cious Indian Cuisine», «Sarani Jewelers», «Good Chow», «Bingo!», «Flea & Firkin». Под некоторыми из вывесок толпились люди. Под другими, в нишах у входа в темные, запертые лавочки, бесформенными кучами лежали и сидели на одеялах бездомные. Таню неприятно удивило большое количество пьяных. Поодиночке и группами они, пошатываясь, фланировали по мостовой, так и норовя залезть прямо под колеса, без тени стыда мочились на стены, валялись в чахлых кустиках, а то и поперек тротуара. Через них индифферентно перешагивали прохожие.