Дальние рейсы - [9]

Вылезать из воды не торопились, хотя некоторые накупались до мурашек. На берегу терпеливо поджидали нас тучи паутов. Сесть на влажное тело — это для них, вероятно, какое-то особое удовольствие. А может, им просто хотелось пить. Во всяком случае они атаковали нас так дружно и энергично, что многие, схватив одеяние, помчались по пляжу.

Мы с Василием Николаевичем одевались по очереди. Один яростно размахивал полотенцем, а второй торопливо натягивал брюки. А когда оделись, пауты почти утратили к нам интерес. Мы даже позволили себе роскошь посидеть на бревнах неподалеку от теплохода, где ожидали нас Дуся и Розалия Исаевна. Вокруг зеленела трава, валялись обрубки толстой сосны, деловито расхаживали куры. За изгородью, возле покосившегося сарайчика, пасся теленок, крутил своим топким хвостом. Ну, прямо как в средней полосе России, где-нибудь на Оке. Лишь пауты не позволяли все-таки забыть, где находимся.

К нам подошла женщина с добрым лицом и карими глазами. Мы уже знали ее имя — Галина.

— Товарищи, — сказала она, — можно присоединиться к вашей компании?

— Конечно, — ответила Розалия Исаевна, — определенно присоединяйтесь. Нам будет веселее, вам тоже. Разве только ваш спутник… Очень уж он мрачен. Понимает ли он шутки?

— Вполне, — заверила Галина. — Нил хороший, но немного нелюдимый. Вы скоро привыкнете.

— В детстве он, наверно, стеснялся своего имени, — задумчиво произнесла Дуся, склонная к психоанализу. — Очень уж редкое теперь имя. С запахом старины, африканских джунглей.

Я подумал, что имя это как раз подходит спутнику нашей повой знакомой, для него трудно даже придумать другое. Плечистый, с крепким торсом, он носил зеленые брюки навыпуск и куртку-рубашку цвета хаки с погончиками. Синий берет «двинут на два пальца над правым глазом. Тяжелый подбородок, темная щетина на загорелых щеках, надменный взгляд. К широкому поясу пристегнуты ножны охотничьего кинжала. Ну, как солдат колониальных войск или парашютист иностранного легиона. Впрочем, для солдата он был уже грузноват…

Теплоход дал гудок, призывая пассажиров на борт. Мы отправились ужинать. Спешили управиться поскорей, чтобы не прозевать интересное зрелище.

Впереди громоздились высоты Енисейского кряжа, покрытые густыми зарослями тайги. Русло реки быстро суживалось, круче делались берега. Вода кружилась и кипела в стремительном беге, клочья пены неслись по течению. Картина тут была более захватывающей, чем в Казачинском пороге. Но Осиновский порог менее труден для судоходства: фарватер его распрямлен и расчищен.

За порогом река почти не расширяется. От берега до берега не больше семисот метров. Высокие скалы стискивают Енисей с обеих сторон. Это так называемые щеки. Они действительно кажутся небритыми щеками из-за мелких деревьев и кустарника, растущих на склонах.

Достопримечательность этих мест — два огромных каменных утеса, возвышающихся посреди реки. Вытянувшись по течению, они стоят один за другим, покрытые лесом и похожие издалека на косматых медведей. А вблизи они напоминают корабли. Особенно первый. Вода тут бежит стремительно, и кажется, будто движется не опа, а каменный остров мчится вперед, разрезая носом пенящиеся струи.

Первый утес так и назван Корабликом. А второй именуется Барочкой. Местность вокруг них очень красивая, хочется сойти на берег, побродить по горной тайге, полюбоваться сверху быстрой рекой.

Осиновское сужение — удобный район для строительства гидроэлектростанции, хотя вопрос о ее создании пока не решен окончательно. Еще есть время подумать, целесообразно ли затапливать плодородные и удобные для возделывания речные террасы, обязательно ли нужно возводить сложное громоздкое сооружение, когда буквально под боком есть много дешевого энергетического сырья (уголь, газ, нефть) для тепловой электростанции.

Хорошая плодородная земля на севере встречается не часто, и надо беречь ее.

НА ПОЛЯРНОМ КРУГЕ

По радио объявили: желающие участвовать в банкете по поводу перехода через полярный круг должны внести по три рубля. Это сообщение вызвало значительное оживление среди пассажиров. Возле прачечной прикололи длиннющий список очередников, намеренных стираться и гладиться. Директор ресторана ходила с загадочной улыбкой. Скептики (а такие имеются всюду) утверждали, что за этой улыбкой не скрывается ничего, кроме обыкновенной водки и салата. Но на то они и скептики, чтобы не верить в высокие порывы души человеческой.

Вместе с нами путешествовали ребятишки из Красноярска, ученики пятых-шестых классов, награжденные путевками за отличные успехи и примерное поведение. Они были костяком и ударной силой нашей судовой самодеятельности.

Мы с Василием Николаевичем устроили ревизию своим чемоданам, дабы приодеться к празднику. Выяснилось, что у моего рассеянного соседа в наличии четверо брюк и только одна рубашка, к тому же такая заношенная, что в ней нельзя пересекать не только полярный круг, но даже мало-мальски уважаемую параллель.

Мы отправились в судовой ларек и приобрели две рубахи. Они были хороши в плечах, но шились, вероятно, в расчете на какого-то тощего верзилу длиной с коломенскую версту: их подолы едва не доставали до щиколоток.