Дали глазами Аманды - [91]

В течение этого взлета моей карьеры Дали, находившийся в Нью-Йорке, был абсолютно не в курсе того, что со мной происходило. Я на месяц присоединилась к нему в «Сан-Режисе» и привезла с собой альбом, чтобы подарить друзьям-журналистам из «Interview», оформителю Ричарду Бернстейну, Пенелопе Три и Роберту Мэплетхорпу, фотографировавшему меня в черной кожаной куртке. Дали, казалось, был недоволен моим неожиданным успехом и притворялся, что его не интересует моя пластинка. Он показал мне свои полотна, совершенно необычные и созданные здесь, в Нью-Йорке. На них я увидела уродливых и смешных человечков, написанных в коричневых тонах, и землю Сиены. Он сказал, что эти полотна должны вызвать комический эффект.

— Я хочу, чтобы вы сказали мне искренно, вызывают ли эти картины смех или нет. Я видел, как вы смеялись над рисунками Снупи и неловкими полотнами Пикассо. Итак, вы можете засмеяться при виде этих картин или нет?

Говорил ли он серьезно? Во всяком случае в его картинах не было ничего смешного. Формы были, конечно, несколько гротескными, но это не вызывало смех. Дали был очень разочарован. Эта зима вообще не была для него удачной. Гала все чаще и чаще появлялась в обществе своего «Иисуса Христа — суперзвезды». Сабатер шнырял по коридорам в поисках какой-то невидимой опасности. Все послеобеденные часы были отданы адвокатам. Дали вел процесс, у него были проблемы с налогами, он вынужден был просить разрешения на постоянное место жительства в Монако по причине налогов. Он, всегда спокойный, заметно нервничал.

Кэнди Дарлинг, наиболее удачливая травести из окружения Уорхола, только что умерла от рака кишки. Дали велел отнести цветы на ее могилу. Я иногда обедала в «Фабрике» Уорхола, на Юнион Сквер. Его журнал «Интервью» пользовался все большим и большим успехом; в нем была отдана обложка Дали и Гале. Энди был всегда очень любезен со мной, расспрашивал о Дали и о том, что он сейчас рисует. Однажды вечером он пригласил меня со своими друзьями на концерт «Jaksen Five» «Мюзик-Холл» Радио Сити. Несмотря на талант и прыжки молодого Майкла Джексона, Энди предпочитал смотреть на это по телевизору, и мы ушли посередине концерта, о чем я очень сожалела, поскольку спектакль мне понравился. Он повел меня ужинать в китайский ресторан с Уорреном Битти и своей случайной подружкой Мишель Филипс, экс-певицей группы «Mamas and papas». Мы говорили о ЛСД, и Уоррен спросил меня, какие ощущения вызывает этот наркотик и какой производит эффект. Я его встретила на следующий день в лифте «Сан-Режиса», и он пригласил Дали и меня на предварительный просмотр своего фильма «Шампунь». Мне удалось убедить Дали присутствовать на просмотре вместе с Ширли Мак Лейн и продюсерами Уоррена. На следующий день он мне позвонил и предложил позавтракать с ним, и на мой вопрос, где именно, ответил: «В моей спальне, в кровати с моей подружкой Мишель…»

Одной из навязчивых идей Дали была пишущая ручка, одна из тех пишущих ручек, которые были во всех номерах «Сан-Режиса». Он открыл, что металлическое покрытие ручки медленно окисляется, и в результате этого возникают крошечные пятнышки, в которых он видел весь мир… Он различал в этих пятнышках человечков, пейзажи. Он собрал у себя штук двадцать таких ручек и ускорял процесс окисления, мочась на них. Моча наступала на металл. Дали тщательно сохранял все эти ручки в ящике и с наслаждением их рассматривал. Он хотел снять эти пятна и на их основе создать многосерийный психоделический фильм «Путешествие в Великую Монголию».

Я оставалась в Нью-Йорке дольше, чем предвидела. Я обожала этот город, его магазины, сюрпризы, которые он готовил. Я открыла для себя «Мэйк-ап-центр», где покупала косметику, которую было невозможно найти в Европе. Я ходила танцевать с приятелями на новые модные дискотеки. Меня представляли журналистам, и я позировала для «After Dark», загримированная Пьером Ларошем. Я почти каждый день бывала на вечеринках. Я вновь увидела Эльзу Перетти, Хэлсона, которого Дали называл «Шеперд», Мика Джаггера и Бьянку. Я присутствовала на нескольких концертах, например, на концерте «Led Zepelin» в «Мэдисон Сквер Гарден». Гитарист группы Джимми Рэйж проводил меня до отеля, что спровоцировало ревность среди его фанаток.

Короче говоря, я развлекалась, но Дали был уже не таким, как в Кадакесе. Когда я его сопровождала в ресторан, закутанного в ужасное манто из черной норки, предложенное Сабатером вместо бобровой шубы, он все больше и больше опирался на мою руку. Однажды, выходя из «Цирка», мы встретились с Джеки Кеннеди, с дочерью которой Каролиной я познакомилась в Лондоне. Дали счел, что вдова Онассиса похожа на головастика со своими слишком расставленными глазами, что не помешало ему ее сердечно обнять и пообещать с ней поужинать. По воскресеньям мы ходили с Галой в русскую чайную есть блины и икру. Обратно мы возвращались пешком, рассматривая по пути витрины. Иногда Дали предлагал мне прогулку в коляске по Центральному парку. Он сильно сжимал мою руку, без конца повторял, что любит меня, и мы строили планы на лето.

Глава 20

Все мои планы были разрушены неожиданным успехом пластинки. Я возвращалась в Лондон на самолете в компании Мика Джаггера, который очень любезно со мной беседовал. Он спросил меня, часто ли я вижусь с Боуи. Дэвид поселился в Берлине, чтобы погрузиться в атмосферу этого необыкновенного города. Моя пластинка очень быстро разошлась в Германии, где я стала воплощением диско. Мои продюсеры записали меня в нескольких телешоу и пустили пластинку в продажу в Италии. Я должна была отправиться в Рим, чтобы петь в передаче из варьете. Я позвонила Дадо Русполи и он пригласил меня поужинать с Хельмутом Бергером и Антониони. Дадо с обычным энтузиазмом показал мне свои восточные статуи и азиатские предметы. Мы, конечно, много говорили о Дали и о моей карьере певицы. Хельмут знал мою пластинку наизусть и забавлялся тем, что передавал ее с помощью мимики. На следующий вечер он пригласил меня к себе вместе с Лулу де ля Фалез, Дэвидом Бэйли и Дадо. Он показал нам чудесные сувениры, которые ему оставил Лучано Висконти, и мы отправились танцевать в «Джеки О'», где Хельмут надрался и перевернул все стаканы на столе. «Dolce Vita» продолжалась на нескольких привилегированных квадратных метрах. Хозяин церемонии, Жиль Канье, организовывал светские вечера и ужины-маскарады, на которых я встретила Эльзу Мартинелли, Урсулу Андрес, Альберто Моравиа.