Далет-эффект. Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура! Судовой врач - [28]

— …и сколько погибло, отстаивая свободу нашей великой Родины! Красная Армия без колебаний шла на смертный бой за светлое будущее, за мир, свободу и счастье народов. И разве могут советские космонавты уклониться от выполнения своего долга, поставить под сомнение реальность… — Он со злостью стряхнул надоедливую руку, постукивающую его по плечу. — …реальность космических полетов, всю нашу сложную…

— Полковник!

— …всю нашу сложную космическую программу, колоссальную ответственность… (Беспокоить меня в середине речи — он что, спятил, этот мерзавец?) …перед всеми советскими трудящимися, которые сделали это возможным…

Полковник круто развернулся, чтобы свирепым взглядом призвать капитана к порядку. Но его взгляд невольно последовал за пальцем Злотникова, указывающим на иллюминатор, скользнул через толстые стекла по знакомому унылому ландшафту и уткнулся в небольшую подводную лодку, которая медленно спускалась с усыпанного звездами неба.

Нартов громко сглотнул, поперхнулся воздухом, откашлялся, прочищая горло, и посмотрел на микрофон в руке с выражением, очень напоминающим ужас.

— Я завершу свое обращение позже, — отрывисто сказал полковник и нажал на кнопку. — Что это за чертовщина? — проревел он хриплым голосом.

Ответить на этот вопрос, по вполне очевидной причине, не мог ни один из космонавтов. Они пораженно застыли в молчании. Тишину нарушал лишь еле слышный шепот воздуха, истощенной струей вытекавшего через решетку, да приглушенный всхлип динамика, из которого донеслась тихая музыка: кто-то на Земле решил заполнить непонятную паузу.

Подводная лодка медленно опускалась метрах в пятидесяти от капсулы; когда до поверхности осталось несколько сантиметров, она изящно зависла и через пару мгновений легко коснулась песка. К ее днищу прилипли полоски засохших водорослей, а корпус кое-где был покрыт потеками ржавчины.

— Датская? — выдохнул Шавкун, указав на флаг, нарисованный на маленькой башне. — Это ведь датский флаг, правда?

Злотников молча кивнул, потом вдруг заметил, что его нижняя челюсть неприлично отвисла, и закрыл рот, громко щелкнув зубами. Динамик зашумел, и, перекрывая музыку, оттуда донесся очень громкий голос, коверкающий русские слова:

— Алло, «Восток-IV», вы меня слышите? Это «Каракатица», мы совершили посадку рядом с вами. Сообщите, слышите ли вы меня? Прием.

Полковник Нартов посмотрел на микрофон, хотел было включить его, но тут же остановился и потряс головой, стараясь собраться с мыслями. Потом наклонился к радиопередатчику и перевел его на минимальную мощность, после чего включил микрофон. Это был автоматический защитный рефлекс — ему почему-то не хотелось, чтобы Москва слушала их разговор.

— Я «Восток-IV». Говорит полковник Нартов. С кем я разговариваю? Кто вы? Что вы тут делаете?.. — Полковник резко оборвал себя, почувствовав, что его вопросы становятся похожими на бессвязный лепет.

На борту «Каракатицы» Ове удовлетворенно кивнул.

— Контакт установлен, — сообщил он остальным. — Приготовьте-ка занавес, а я приглашу их сюда. — Он включил передатчик. — Govoreetye ve po Angleeskee?

— Да, говорю.

— Очень хорошо, полковник. — Ове с облегчением перешел на английский. — Я рад сообщить вам, что мы прилетели сюда, чтобы забрать вас на Землю. В своей радиопередаче несколько минут назад вы сказали, что все трое чувствуете себя хорошо. Это правда?

— Конечно, но…

— Отлично. Если вы наденете скафандры…

— Да, но сначала вы должны сказать…

— Давайте не будем терять время, полковник. Вы не могли бы надеть скафандр и подойти к нам на минуту? Я с удовольствием сделал бы это сам, но, к сожалению, у нас нет космической одежды. Вы не возражаете?

— Я выхожу. — Полковник решительно положил конец переговорам.

— Что-то у него не слишком счастливый голос для человека, которому только что спасли жизнь, — заметил Нильс, продевая веревку в кольца большого куска брезента, разостланного на палубе. Брезент был серый, потрепанный непогодой и с явными следами бившихся о него рыб, которым предстояло пополнить коллекцию образцов морской фауны в трюме «Витуса Беринга».

— Думаю, он счастлив, — возразил Ове, тоже принимаясь за работу над неуклюжим полотнищем. — Но ему нужно немного времени, чтобы привыкнуть к этому. Он произносил очень драматическую надгробную речь, когда мы прервали его.

Они продели веревку через рым-болты на потолке и подняли брезент, который образовал помятую загородку в центре тесной рубки, закрывая далет-двигатель и термоядерный генератор.

— Этот угол лучше не привязывать, — сказал Ове. — Мне как-то надо будет проходить в машинное отделение.

— Он не выглядит очень уж надежной защитой, — заметил Нильс.

— Сойдет, — успокоил его Арни. — Мы имеем дело с офицерами и, надеюсь, джентльменами — и к тому же спасаем их. Не думаю, что возникнут какие-нибудь затруднения.

— Пожалуй, ты прав… — Нильс посмотрел в иллюминатор. — Смотрите, их шлюз открывается — кто-то выходит. Наверное, полковник.

Сознание полковника Нартова все еще отказывалось верить происшедшему. Он машинально надел скафандр, не обращая внимания на взволнованные реплики двух других космонавтов, и спокойно стоял, пока они возились, застегивая его и проверяя герметичность. И, только спрыгнув на лунную поверхность, он сумел взять себя в руки. Все это было реальностью. Им больше не грозит скорая гибель. Он снова увидит Москву, жену и детей — он почувствовал прилив радости. Этот странный корабль прилетел на Луну и, несомненно, сможет вернуться на Землю. Подробности выяснятся позже. Самое главное, что его люди будут спасены. Высоко держа голову, он шагал к подводной лодке, поднимая сапогами клубы пыли, которая мгновенно оседала обратно.