Далекий закат - [22]

– Очень энергичное дитя, – выдавил он. – Ну и что?

– Смотрите, – печально повторила она и показала правую ручку ребенка.

Остолбенев от изумления, Пол Мэрлоу увидел пять пальчиков. Пять пальцев! Пять!

– Отче, теперь вы понимаете, почему я должна бежать отсюда? Почему ни я, ни мой сын не можем вернуться в Байа Нор?

Упав на колени, она прижалась лбом к его ногам.

– Господин мой, вы чужестранец, и, говорят, Орури наградил вас мудростью. Скажите только, что вы забудете все, что видели. Скажите только, что я могу уйти отсюда с миром. Я не прошу ничего больше.

– Но дочь моя, я ровным счетом ничего не понимаю.

– Отче, есть много такого, чего не понимает никто… никто, кроме Орури и Энка Нэ. Скажите, что я мог уйти с миром. Скажите, что вы все забудете…

Пол почувствовал, как ее слезы катятся по его ногам.

– Тебе нечего меня бояться, дочь моя, – тихо проговорил он. – Воистину я ничего не видел… Но скажи мне, куда ты пойдешь?

– Вон туда, отче, – и она показала на зеленую полоску леса. – Там нет ни греха, ни наказания. Там и мой сын будем жить… или умрем.

– Надеюсь, вы будете жить, – выдавил Пол. Женщина встала и робко улыбнулась, – Помолитесь за меня, отче… – и крепко прижав к груди ребенка пошла прочь.

Как завороженный, Пол смотрел ей вслед, пока она не скрылась в изумрудном колышащемся лесном море…

Ветер снова донес до нею песню: «…И краток день, ночь без снов…»

18

Проведя целый день за выделкой и сушкой самых больших, какие только можно найти, листьев каппы, (они должны были стать гибкими и прочными, словно пергамент), Пол Мэрлоу, к: своему удивлению, чувство-вал себя Поулом Мер Ло. Он сидел на своем излюбленном месте – на веранде принадлежащего ему дома. Внутри, терпеливо окуная глиняный горшок в чан с водой, Мюлай Туи охлаждала вино из каппы. Скоро она принесет ему еще один кувшин. Скоро он напьется.

Прошло уже семнадцать дней с тех пор, как Орури прижал к своей груди Энка Нэ 609-го. Садилось солнце, отражаясь в безмятежной водной глади Зеркала Орури. Пол Мэрлоу сидел и смотрел на Священный город, на величественный храм Плачущего Солнца.

Он не присутствовал на церемонии. Эта честь была дарована лишь избранным, самым высокопоставленным вельможам. За три дня до нее Шах Шан подробно описал Полу, как все произойдет. Судя по его рассказу, церемония проводилась со всей пышностью и торжественностью, присущей древним земным корона­циям… правда, с некоторыми ужасающими дополнениями.

Словно коронация наоборот. А как иначе?.. Энка Нэ подойдет к каменному фаллосу, обнимет его, а жрец, нанеся точный удар, вырвет у него из груди живое, бьющееся сердце. К этой минуте на нем уже не будет регалий божественной власти: Орури примет в свои объятия всего лишь Шах Шана – бедного водоноса с необычайно острым умом и отличным знанием английского.

И взметнется нож, и увидит свет окровавленное сердце – под радостные возгласы присутствующих – и упадет к подножию фаллоса бездыханное тело. И тогда раздастся пронзительный крик, и из-за фаллоса выйдет огромная птица с ярким, переливающимся всеми цветами радуги оперением, с блестящими желтыми глазами и кривым черным клювом. Родится Энка Нэ 610-ый.

Король умер. Да здравствует король!

Так вновь утвердится вечная слава Орури.

Пол Мэрлоу смотрел на отражавшуюся в воде пирамиду храма Плачущего Солнца, и слезы текли по его лицу.

Мюлай Туи принесла кувшин холодного вина.

– Спасибо, любимая, – сказал Пол по-английски.

– Пожалуйста, – по-английски ответила девушка.

Как старательно она учила это слово! Подав кувшин, нойя села рядом, терпеливо ожидая дальнейших приказаний своего господина.

Пои глотнул вина, и огонь заструился по его жилам. Но голова оставалась ясной и холодной.

Он думал о том, что сказал ему Шах Шан в время их последней встречи.

– Не надо грустить, Пол, – говорил он. – Пусть ты пока не понимаешь наш народ. Все равно не надо грустить. Возможно, Энка Нэ вспомнит о тебе, когда его призовет к себе Орури. Может случиться, что он пожелает сделать тебе маленький подарок за доброту и терпение, с которыми ты отнесся к бедному водоносу…

Так оно и произошло. В день жертвоприношения маленький чернокожий байани из личной охраны Бога-императора принес Полу сто двадцать восемь медных колец и длинное зеленое перо из плюмажа Энка Нэ. Пол только собрался спросить, не передавал ли Энка Нэ чего-нибудь на словах, как из храма Плачущего Солнца раздался многоголосый радостный крик. Жертвоприношение свершилось. С выражением неземного блаженства на лице воин поднял трезубец и мощным ударом вонзил его себе в горло. Смерть была эффектной, кровавой и практически мгновенной.

Пол сделал еще глоток и посмотрел на Мюлай Туи.

– Ты помнишь юношу по имени Шах Шан, – хрипло спросил он по-английски. – Юношу с горящими глазами и миллиардом вопросов в голове?

– Я не понимаю, господин, – ответила нойя на байани. Она уже привыкла к тому, что Поул Мер Ло все чаще и чаще говорит на своем чужеземном языке. Она редко понимала, что он говорит.

– Пол, черт побери!

– Извини, Пол, – сказала она по-английски. – Ты говорил слишком быстро.

– Ты помнишь Шах Шана, – повторил Пол, на этот раз на байани, – в тот раз, когда он впервые пришел в наш дом?