Далекий мой, единственный... - [31]

– Что ты, Илья, тут ужасная жара, ему нельзя на такое солнце, Тимошка может заболеть.

– Понятно, – сказал Илья и вежливо попрощался.

А чего возмущаться, обижаться или негодовать – чужие люди, что от них ожидать? Он приехал к Расковым и попал на обед, его сын восседал за общим столом на высоком детском стульчике.

– Откуда трон? – спросил Илья.

– Взяли у соседей, у них девочке четыре года, и стульчиком они уже не пользуются, – объяснила Марина, – а нам пригодился. Да, Тимошка?

– Да! – согласился он и стукнул ложкой по деревянной планке стула.

– Давай мой руки и садись, Юлька тут всяких вкусностей наготовила, – пригласил Игорь и, дождавшись, когда Илья сядет за стол, открыл собрание: – Рассказывай, что у тебя!

Илья рассказал без эмоций, на которые никаких сил уже не осталось.

– Так, давайте подумаем, что делать, – выслушав его, предложил Игорь Дмитриевич.

– Я знаю! – заявила Юлька.

Сидевшие за столом, в том числе и Тимошка, посмотрели на нее в ожидании суперидеи, которую она и выложила, выдержав небольшую театральную паузу.

– Сейчас позвоним Ярцевым. И узнаем, могут ли они сдать нам дачу по старой памяти. Если нет, идем в ближайший киоск, покупаем газеты по недвижимости и обзваниваем людей, сдающих дачи, а также друзей и знакомых, на тот же предмет. Я беру Тимошку и уезжаю с ним на месяц, потому что только я среди вас свободна, у меня каникулы начались. Мы прекрасно проведем время за городом. А вы будете к нам приезжать, когда сможете.

После ее тирады повисло минутное молчание, прерванное Игорем Дмитриевичем:

– Юлька, ты гений!

– Я знаю, – согласилась она.

– Но у тебя же есть, наверное, планы? – смутился Илья.

– Планы есть, но этот план ничуть не хуже. – И, чтобы не передумать, она быстро распорядилась: – Пап, давай, звони Ярцевым.

– Звоню! – поднялся со стула Игорь. – А мы с Мариной поможем тебе ухаживать за родителями. Сейчас сядем и составим график наших дежурств в больнице. Втроем управимся.

Им очень, очень повезло! Во-первых, Павел Игнатьевич, хозяин дачи, оказался дома, в Москве, приехал за какими-то вещами, а во-вторых, Ярцевы все еще были хозяевами их любимой дачи, никому ее не сдавали и с удовольствием согласились принять постояльцев.

Вот ведь есть везение на свете! Хоть в чем-то!

На следующее утро, в понедельник, Илья отвез Юльку с Тимохой на дачу, перед тем выдержав целую битву с Расковыми, споря об оплате. Он настаивал, что заплатит сам, это же естественно, – из-за его трудностей и Тимошки им придется снимать дачу. Расковы в три голоса спорили, и громче всех Юлька, выдвигая аргументом то, что там места красивейшие, а художнице надо этюды писать, и отдыхать она тоже будет, а не только Тимка. Но если Илья что-то решил, то ни Рыжик, ни кто другой не мог его переубедить, и Адорин закончил прения:

– Я решил, и все! Никаких дебатов! – сказано это было таким тоном, что спорить далее стало бесполезно.

– Вот упертый! – сдалась Юлька.

– Какой есть! – тем же тоном ответил он.

Юлька с Тимкой жили на даче, и у Ильи душа успокоилась за сына, а вот с родителями дело обстояло плохо. Они трудно восстанавливались, обоим сделали еще несколько операций. Ухудшений не возникло, но до полного выздоровления – и говорить нечего, как до неизвестности!

Да и будет ли оно, полное выздоровление? Илья постоянно задавал себе этот вопрос и отметал сомнения – нельзя! Если бы не помощь Игоря с Мариной, он бы, наверное, не справился. Нет, справился б, конечно, но, скорее всего, сам скопытился бы!

Помимо огромного количества лекарств, которые, как выяснилось, надо покупать и доставать в связи с их отсутствием в больнице или дефицитом, нужно было и постельное белье, требовалось убирать палату – а нет в больнице санитарок, нет, и все! Вернее, есть одна на несколько отделений. Да еще надо приносить еду диетическую, протертую, хотя бы раз в день.

Марина, объяснив сложившуюся ситуацию, договорилась со своими учениками и их родителями, в том случае, когда дело касалось детей, что временно они будут приезжать к ней домой на уроки, и взяла на себя ежедневное приготовление еды для больных. Ученики ее любили, родители уважали и втайне боялись, что она может отказаться от уроков, поэтому легко согласились на эти трудности.

Марина распределила уроки так, чтобы несколько часов в день у нее оставалось свободными. Раз в трое суток она дежурила. В свой день Илья заезжал к Расковым, забирал готовый обед и ехал в больницу, а Игорь в свое дежурство с утра брал еду, старательно закутанную в старую фуфайку для сохранения тепла, и в обеденный перерыв успевал покормить Адориных-старших.

Таким образом, постоянно у родителей кто-то был. Марина в свое дежурство меняла постельное белье и переодевала больных с помощью медсестры.

Илья ужасно скучал по Тимке… и по Юльке. Он рвался поехать к ним, но в жестком, расписанном по минутам графике жизни оказалось невозможно вырвать даже пару часов.

И опять его выручили Расковы.

– Езжай в воскресенье, – сказала Марина. – У нас выходной. Мы с Игорем поедем на целый день в больницу, вымоем твоих, сделаем, что надо, не беспокойся.

– Вам самим требуется отдых, – возразил Илья.