Далёкие отголоски Древней Ночи - [8]

– Кто он? – выдавил вопрос Горфон, ожидая, что капеллан знает ответ.

Мурнау не знал, но был уверен, что воин – тот самый драгоценный груз, который «Ксанф» вез на Терру. Пассажир действительно был космодесантником, но больше не легионером.

– Он – шпион лоялистов, – заявил капеллан, – какой-то агент Императора.

Мурнау встал перед лежащим космодесантником, тот посмотрел на него с палубы. Его глаза затуманились и покрылись кровавыми пятнышками, а кожа на лице лопнула и высыхала на глазах капеллана. Рыжеватые волосы и борода были заплетены в косы, а бакенбарды пропитала запекшаяся кровь, вытекавшая из разлагающихся легких. Воин взглянул на Мурнау и продемонстрировал окровавленные острые зубы. Он нарушил напряженную тишину хриплым, но полным первобытной решимости голосом.

– Это… Варскьолд, – прохрипел агент, – сержант… действуй…

Мурнау понадобилось мгновение, чтобы понять – агент говорил в вокс.

Внезапная детонация сотрясла орудийную палубу, это перегрузилось одно из плазменных орудий. Оно полыхнуло жаром и светом миниатюрного солнца.

Мурнау почувствовал, как сместился весь корабль. Капеллана швырнуло о переборку, а всю конструкцию несколько раз сильно тряхнуло. Агент Варскьолд приказал какому-то невидимому союзнику взорвать пушку и корпус корабля. Мурнау почувствовал, как «Ксанф» накренился, когда поток болотной грязи хлынул на орудийную палубу. Что-то внутри корабля выровнялось, переломный момент был пройден, и дополнительный вес грязной воды потащил остов на дно.

Секунды проносились одна за другой. Мурнау услышал одиночный выстрел из болт-пистолета. Фосфекс затмил все вокруг синей светящейся пеленой, и под ее прикрытием Горфон получил выстрел в горло. Под таким углом снаряд вошел сержанту уничтожителей в подбородок и снес покрытую струпьями макушку. Мурнау понял, что Варскьолд выстрелил из спрятанного оружия. Ответ капеллана был немедленным и хорошо отработанным. Крозиус обрушился на голову агента с ужасной силой и раскроил череп. Из-под спутанных рыжих кос потек мозг.

Тонущий корабль снова накренился, еще раз сбив с ног оставшихся Могильщиков. Мурнау слышал, как снаружи бурлит грязь. В облезших ушах ревел зловонный воздух, который, тем не менее, не смог рассеять ужасное облако фосфекса, зависшее над палубой. Капеллан слышал со всех сторон мучительные стоны «Ксанфа», несущегося в болотную могилу.

Почти ослепшие и по-прежнему страдающие от беспощадного едкого воздействия фосфексного тумана, Гвардейцы Смерти боролись. Из-за постоянно двигающейся под ними палубы неудивительно, что ревущие черные воды добрались до них так быстро.

Мурнау шел, спотыкаясь, по наклону и помогал себе руками, цеплялся за трубу, тянущуюся вдоль переборки орудийной палубы. Гхолик и Хадар-Гул молча исчезли в темноте, их смыл поток разлагающейся тины.

Корабль двигался. То, что было уклоном, стало вибрирующей вертикалью. Зоррак громоподобными шагами направился к капеллану, и двое Гвардейцев Смерти потянулись друг к другу, но их пальцы разминулись на волосок, и уничтожитель полетел вниз в неистовый водоворот поднимающейся воды.

Используя крозиус в качестве ледоруба, Мурнау поднимался по стене, словно по отвесной скале. Вбивая оружие в металлическую обшивку, он создавал точки опоры, чтобы подтянуться, одновременно избавляясь при помощи рук и ног от мешающих трубопроводов и кабелей, которые тянулись по коридору. Тем временем тягучее облако фосфекса пожирало тело и решимость капеллана, у него было такое ощущение, что каждый дюйм его обнаженный плоти горел.

Когда кружащаяся в водовороте вязкая грязь с шумом стала подниматься к Мурнау, он поднялся на покореженную лестницу, но разлагающаяся гниль начала сочиться, течь, а затем и хлестать сверху. Капеллан на минуту остановился. «Ксанф» тонул, болотная вода поступала внутрь через отверстия и бреши в корпусе упавшего корабля, заливая фрегат и сверху и снизу. Путь к бегству капеллану был отрезан, и он оказался в ловушке.

Мурнау врезал кулаком по стене коридора, оставив вмятину в металле. Его худое лицо исказилось от гнева, лишенные кожи мышцы и сухожилия образовали разочарованную маску. Капеллан уселся на лестничной конструкции, наблюдая, как мимо льется жидкая грязь в зловонные воды внизу. Мурнау думал о дарах жизни, которые зачахли и погибли, чтобы возникло такое разорение и разложение, о перспективе новой жизни, которую сулила гниющая слизь для насекомых, паразитов и грибковых форм, колонизировавших и захвативших Алгонкис, быстро превратившийся в болото. Мысль о том, что он станет частью этого плодотворного разложения на минуту развеселила капеллана. Он бы улыбнулся, но от его лица так мало осталось.

Острая боль в глазах сменилась темнотой, и все, что у Мурнау осталось – это огонь в его обожженных кровоточащих легких и приговор в сердцах. Веселье и безумие покинули капеллана. Он облизал безупречные зубы. Даже покрывшимся волдырями языком он смог ощутить тяжелое смертоносное воздействие, просачивающееся в его тело.

В пустынном мраке мысли капеллана вернулись к истории о восхождении Мортариона, которую он рассказывал уничтожителям, чтобы воодушевить их и укрепить дух. К своему удивлению и разочарованию сейчас он нашел в ней крайне мало вдохновения. Образ Мортариона на токсичных склонах Барбаруса только служил напоминанием ему, что ядовитая среда их родины на самом деле победила примарха, и это Император спас своего падшего сына.