Далекие берега. Навстречу судьбе - [23]

Молодой Христиан мог претендовать на любые почести. Получая такую же пенсию, что князь при дворе, он мог жениться на богатой невесте, возглавить полк уланов или получить место в канцелярии властей в Вене.

Но Христиан Муир не сделал ничего такого, чего можно было бы ожидать от человека, выдвинувшегося благодаря личному мужеству и благосклонности монарха.

Галантные разговоры с барышнями раздражали его. К политическим разглагольствованиям он питал такое же отвращение, как и к балам. Поля сражений наскучили ему.

Он отказался от всех благ. Его считали сумасшедшим. Мать и братья были в ужасе, отец же посмеивался.

Во время одной из военных кампаний судьба привела Христиана к рубежам Польши. В деревне Гдонск, где его полк стоял целый месяц, он проникся симпатией к некому Молдаву Ротпшину, владельцу небольшого земельного надела.

Через четыре года капитан Христиан Муир вернулся в Гдонск и предложил Ротпшину продать ему земли к северу от реки Криста, которыми тот владел.

На этих землях находились две небольшие соляные копи. Поляк с радостью принял предложение Муира. Муир же сумел добиться от имперских канцелярий того, в чем всегда отказывали Ротпшину: разрешения на торговлю солью за пределами Священной империи.

Копи Гдонска оказались более богатыми, чем считалось ранее. Христиан Муир сказочно разбогател.

Когда Христиан вернулся в Оснабрюк, у него уже больше не было необходимости искать для себя подходящую партию. Юные наследницы сами устремились к нему в надежде жить рядом с ним в огромном дворце, который он приказал построить.

Христиан Муир остановил свой выбор на юной Анне-Шарлотте Хенрен. Подарив ему сына Фредерика, она умерла.

Фредерик с юности увлекался политикой. То, чем пренебрегал отец, превратилось в страсть сына. Фредерик воспользовался фамильными миллионами, чтобы войти в окружение Габсбургов. Торговля солью вызывала у него отвращение. Он был убежден, что польские копи существовали лишь для того, чтобы предоставлять ему средства ублажать союзников и вредить врагам. Сын Христиана Муира любил балы, напивался до потери сознания, заискивал перед всеми выгодными партиями и, наконец, женился на кёльнской герцогине, которая родила ему трех дочерей и единственного сына, Августуса.

Фредерик использовал все свои связи с утверждавшимся в своих правах Ганноверским домом, чтобы пристроить наследника. Августус стал близким другом Георга, старшего сына княжеской четы Эрнста-Августа Ганноверского и Софьи Чешской.

Глава клана Муиров, казалось, все предусмотрел, кроме одного: у Августуса не было ни малейшей склонности к политике.

В семнадцать лет Августус не захотел вступать в армию, спровоцировал скандал, отказавшись жениться, что навсегда связало бы его с двором, и заявил, что придворной жизни предпочитает торговлю.

Ничто не ужасало его так, как пренебрежение Фредерика к фамильным соляным копям.

Страсть юного Муира к меркантильным делам возмущала его отца. Отец и сын произнесли слова, которые сделали примирение невозможным, и Августус уехал из Оснабрюка во Францию.

В Версале Муир подружился с молодым англичанином, католиком в изгнании, Бартеломью Глэсби. Одного возраста с Муиром, Глэсби был сильным духом, очень умным, однако весьма непоследовательным человеком. Он рассказывал Муиру об Англии и ее двенадцати американских колониях, которые, как он знал, остро нуждались в соли.

Глэсби научил Муира азам английского языка, и через три месяца Муир поселился в Лондоне с намерением удовлетворить все потребности Америки в соли.

Муир открыл свою контору на улице Треднидл и отправил соответствующие распоряжения управляющему польскими соляными копями. Мимоходом он женился на Трейси Монро, дочери крупнейшего в Лондоне судовладельца.

В настоящее время его детская дружба с сыном Софьи Чешской, новой претендентки на корону Англии, выводила Муира на политическую орбиту, что так льстило самолюбию старого Фредерика.

Фредерик, не общавшийся с сыном с момента их разрыва в Оснабрюке, несмотря на огромные достижения Августуса в области торговли, после объявления Акта о престолонаследии прислал ему записку, в которой говорилось: «Я прощаю тебя».

На эту записку Августус ответил: «Я Вас ни о чем не просил».

Августус поднял брови. Из окна своих апартаментов он увидел, как въехавший в ворота экипаж пробивает себе Дорогу среди гостей.

Муир нахмурился и повернулся к Трейси.

— Ну! — воскликнула Трейси. — Спустимся ли мы, наконец, к гостям?

Муир знаком велел жене замолчать.

Трейси кипела от негодования.

Муир ждал.

Через минуту в дверь постучали. В комнату вошел Бат Глэсби.

— Только что доставили, — сказал он, протягивая конверт.

Августус сломал печать, быстро пробежал глазами послание, улыбнулся и сунул документ под свой красный камзол.

— Прекрасно. Мы можем идти, — сказал он.

Едва Муиры появились на верхней ступеньке большой лестницы дворца, ведущей на господский этаж, как раздались бурные рукоплескания. Гости приветствовали их так неистово, словно Муиры должны были стать преемниками Стюартов на троне Англии.

Трейси Муир, высокая, породистая, изящная, несмотря на то что родила восьмерых детей, а в начале зимы ожидала девятого, скрывала свою беременность под просторным красным платьем, расшитым серебряными львами.