Далекая звезда - [32]
Мы вышли в четыре часа, плотно закусив и выпив две бутылки вина. «Испанское вино, да еще за беседой, – сказал Ромеро, – куда лучше французского». Я спросил, что он имеет против французов. Он помрачнел и сказал, что просто он хочет уехать, ему уже слишком много лет.
Мы выпили кофе в баре «Сентрико», беседуя об «Отверженных». По мнению Ромеро, Жан Вальжан, превратившийся потом в Мадлен, а дальше в Фошлевана, был заурядным персонажем, какого легко встретить в пестрых и беспорядочных латиноамериканских городах. Вот Жавер, напротив, казался ему исключительной личностью. «Этот человек, – сказал он, – как сеанс психоанализа». Не составляло особого труда сообразить, что сам Ромеро никогда не был на приеме у психоаналитика, хотя в его представлении это было безумно престижно. Жавер, полицейский из романа Виктора Гюго, которому Ромеро сочувствовал и которым восхищался, был для него чем-то роскошным, шикарным, «удобством, которым чрезвычайно редко можно позволить себе насладиться». Я спросил, видел ли он очень старый французский фильм. «Нет, – ответил он, – я знаю, что в Лондоне дают музыкальный спектакль, но я и его не видел. Наверное, это что-то вроде «Галереи цветов». Как я уже говорил, он совершенно позабыл роман, но помнил, что Жавер покончил жизнь самоубийством. У меня были сомнения. Может быть, в фильме этого не показывают. (У меня в памяти возникают лишь два образа: баррикады 1832 года со снующими студентами и уличными мальчишками и фигура только что спасенного Вальжаном Жавера, стоящего около сточной канавы, с устремленным за горизонт взглядом. Все это сопровождается действительно впечатляющим, похожим на грохот водопада шумом воды, бегущей в Сену. Хотя, скорее всего, я что-то путаю или смешиваю в кучу разные фильмы.) «Сегодня, – сказал Ромеро, смакуя последние капли ликера, – по крайней мере в американских фильмах, полицейские только разводятся, а Жавер кончает с собой. Чувствуете разницу?»
Потом он поднялся ко мне на пятый этаж, открыл чемодан и выложил на стол журналы. «Читайте не торопясь, а я пока посмотрю город. Какие музеи вы мне посоветуете?» Помнится, я путано объяснил ему, как добраться до Музея Пикассо, а оттуда до собора Святого Семейства,[46] и Ромеро ушел.
Я увидел его только через три дня.
Все принесенные им журналы были европейскими. Испанскими, французскими, португальскими, итальянскими, английскими, швейцарскими, немецкими. Был даже один польский, два румынских и один российский. В основном это были малотиражные издания. За исключением немногих французских, немецких и итальянских, вполне профессиональных, за которыми чувствовалась солидная финансовая поддержка, большинство было кое-как сделано на ксероксе, а один (румынский) даже на гектографе. Продукция резала глаза: скверное качество, дешевая бумага, никудышный дизайн, – короче, дерьмовая литература. Я пролистал их все. По словам Ромеро, в одном из них должен был объявиться Видер, разумеется, под другим именем. Это не были литературные журналы в полном смысле слова: четыре из них издавали группировки скинхедов; два были нерегулярно появлявшимися органами футбольных болельщиков; по меньшей мере семь отводили больше половины своих страниц научной фантастике; три принадлежали игровым клубам, специализирующимся на военных играх, или wargames; четыре занимались оккультными науками (два итальянских и два французских), причем один из журналов (итальянский) был откровенно дьяволопоклонническим; по крайней мере пятнадцать изданий носили открыто нацистский характер; штук шесть можно было отнести к псевдоисторическим «ревизионистским» (три французских, два итальянских и один франкоязычный швейцарский); один, русский, представлял собой беспорядочную смесь всего перечисленного, во всяком случае, я смог сделать такой вывод благодаря карикатурам (удивительно многочисленным, как будто все российские потенциальные читатели этого журнала оказались неграмотными, но мне это было на руку – ведь я не знал русского). Почти все журналы грешили расизмом и антисемитизмом.
На второй день я стал по-настоящему втягиваться в чтение. Я жил один, денег не было, здоровье оставляло желать лучшего, меня давным-давно нигде не публиковали, а последнее время я и не писал. Мой удел представлялся мне жалким. Думаю, я понемногу привыкал жалеть самого себя. Журналы Ромеро, выложенные на стол все разом (я решил есть на кухне стоя, чтобы не убирать их) и рассортированные на стопочки в зависимости от национальной принадлежности, даты выхода в свет, политической ориентации и литературного жанра, подействовали на меня, как противоядие. На второй день моих чтений я почувствовал себя неважно, но быстро сообразил, что мое самочувствие обусловлено плохим питанием и недосыпом, и решил выйти на улицу, купить себе бутерброд с сыром, а потом поспать. Проснувшись через шесть часов, я был свеж и бодр, ощущал себя отдохнувшим и готовым продолжать читать и перечитывать (или угадывать, в зависимости от языка). Я все больше увлекался историей Видера, которая была историей чего-то неуловимого, я и сам еще не знал, чего именно. Как-то ночью мне даже приснился сон на эту тему. Мне снилось, что я плыву на огромном деревянном корабле, возможно галеоне, и мы пересекаем Великий океан. Я сидел на корме и сочинял поэму или газетную статью, посматривая на плещущиеся вокруг волны. Внезапно какой-то старик закричал: «Торнадо! Торнадо!» Кричавший был не с нашего галеона – он то ли проплывал на яхте, то ли стоял на волнорезе. Точь-в-точь сцена из «Ребенка Розмари» Романа Поланского. В этот момент галеон начал тонуть, и все мы, выжившие, превратились в терпящих кораблекрушение. Я увидел в море Карлоса Видера, он плыл, уцепившись за бочку с водкой. Сам я держался за полусгнившее бревно. Волны разносили нас все дальше друг от друга, а я внезапно понял, что мы с Видером плыли на одном и том же корабле, но он делал все, чтобы потопить галеон, а я не сумел сделать так, чтобы спасти его (или делал, но недостаточно). В общем, когда через три дня вернулся Ромеро, я встретил его почти как родного.
Чилийского поэта и прозаика Роберто Боланьо (1953–2003) называют одним из первых классиков мировой литературы XXI века. Он прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом многих престижных наград, в числе которых очень почетные — премия Ромула Гальегоса, а также испанская «Эрральде». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет романа «Дикие детективы» (1998). Уже после смерти автора был издан роман «2666» — он получил в 2004-м премию Саламбо как «лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в список 10 главных книг 2008 года.Роман «Третий рейх» — одна из тех книг Боланьо, что увидели свет после смерти автора, хотя относится он к числу ранних его произведений.
Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо (1953–2003) прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом множества наград, в числе которых очень почетные: испанская «Эрральде» и венесуэльская — имени Ромула Гальегоса, прозванная «латиноамериканским Нобелем». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет «Диких детективов» (1998), а изданный после его смерти роман «2666» получил премию Саламбо в номинации «Лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в десятку главных книг 2008 года.
Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо (1953–2003) прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом множества наград, в числе которых очень почетные: испанская «Эрральде» и венесуэльская – имени Ромула Гальегоса, прозванная «латиноамериканским Нобелем». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет «Диких детективов» (1998), a изданный после его смерти роман «2666» получил премию Саламбо в номинации «Лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в десятку главных книг 2008 года.
Рассказы, вошедшие в сборник «Шлюхи-убийцы» (2001), Боланьо написал, как и большую часть своей прозы, в эмиграции, уехав из Чили после переворота 1973 года сначала в Мексику, а затем в Испанию. Действие происходит в разных городах и странах, где побывал писатель-изгнанник. Сюжеты самые неожиданные – от ностальгических переживаний киллера до африканской магии в футболе или подлинных эпизодов из жизни автора, чей неповторимый мастерский почерк принес ему мировую известность.
Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо (1953–2003) прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом множества наград, в числе которых очень почетные: испанская «Эрральде» и венесуэльская – имени Ромула Гальегоса, прозванная «латиноамериканским Нобелем». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет «Диких детективов» (1998), a изданный после его смерти роман «2666» получил премию Саламбо в номинации «Лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в десятку главных книг 2008 года.
Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо (1953–2003) прожил всего пятьдесят лет и, хотя начал печататься в сорок, успел опубликовать больше десятка книг и стать лауреатом множества наград, в числе которых очень почетные: испанская «Эрральде» и венесуэльская – имени Ромула Гальегоса, прозванная «латиноамериканским Нобелем». Большая слава пришла к Боланьо после выхода в свет «Диких детективов» (1998), a изданный после его смерти роман «2666» получил премию Саламбо в номинации «Лучший роман на испанском языке», был признан Книгой года в Португалии, а газета The New York Times включила его в десятку главных книг 2008 года.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
Жизнь… Она такая непредсказуемая, никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом. Победа или проигрыш, правда или ложь. В наше время между ними уже практически стёрты грани. Одно не может существовать без другого. Но нельзя сказать, что это плохо. Всё в жизни переплетено, и во всём есть определённый смысл.Кто такой шпион? Бездушная, жестокая машина, которая живёт тем, что работает на одних людей и предаёт других. Но кто-нибудь задумывался, что этот шпион чувствует, что творится в его душе.В этом произведении описывается жизнь одной шпионки, её мысли, чувства.
Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.