Дача Стамбула - [6]

– Скажите, а наследники старого графа не требовали вернуть им это здание? – спрашивает один из экскурсантов.

– Это всего лишь красивая легенда, – улыбается сотрудница музея. – Граф Стомбальо действительно жил в этом доме – здесь была его летняя резиденция, но о наследниках его ничего не известно. Постепенно людская молва переименовала дом графа Стомбальо в «Дачу Стамбула», и поскольку здание весьма необычно по своей архитектуре и художественному решению, его всегда окружал ореол некой тайны. У нас говорят, что те, кто встретился на «Даче Стамбула», всегда будут счастливы в любви.

Группа пошла дальше, а Аня с Егором остались стоять около кованой решетки. Они смотрели на здание, как будто тающее в быстро наступающей темноте. Линии стен теряли строгость, мозаичные сюжеты расплывались, смешиваясь в единое нечеткое пятно, и только ярко-синий купол еще отчетливо виднелся на фоне южного звездного неба. Аня повернула голову и увидела глаза Егора, смотревшие на нее с каким-то сосредоточенным выражением.

– Мне хочется тебя поцеловать, – прошептал он. Аня кивнула.

Через несколько мгновений она с удивлением поняла, что они с упоением целуются. И еще краешком сознания она отметила, что Егор, похоже, целуется первый раз в жизни. Это было странно, но приятно. Сама Аня уже целовалась с мальчишками.

Боль постепенно отпускала, и Аня с трудом приоткрыла глаза. Хорошо, что она уже загорала в этом году, иначе из-за этого приступа точно обгорела бы. Боль отпускала, но прошлое отпускать не хотело. И Аня снова прикрыла глаза. Что же было дальше?

Следующие дни слились в памяти Ани в один большой праздник. Море, солнце и горячие поцелуи под спасительной тенью огромного старого клена на «Даче Стамбула». Потом она не могла вспомнить, ни о чем они разговаривали тогда, ни куда ходили. Только один эпизод врезался в память. Они с Егором сидят на своем поребрике. У Ани на голове надета модная кепка с огромным козырьком. Эту кепку отец привез из какой-то командировки, кажется, из Лондона. Кепка Ане нравится, такой на пляже ни у кого больше нет. Внезапно налетевший порыв сильного ветра срывает кепку с головы и уносит в море. Егор моментально прыгает вслед, но ветер не опускает свою добычу в воду, а, подбрасывая и кружа, уносит ее все дальше. Егор плывет все дальше и дальше, но догнать кепку не может… Аня стоит на пирсе и хохочет. Ей, конечно, жаль кепку, но смотреть на погоню весело. Она хохочет и машет Егору: «Возвращайся!» И только когда уставший и злой мальчишка вылезает на пирс, а она уговаривает его не расстраиваться, только тогда она отстраненно и немного удивленно отмечает, что опять не было боли. Боли не было и когда настала пора прощаться. Егор уезжал первым, и Аня пришла на вокзал, чтобы проводить его. Она стояла около окна его вагона и чему-то смеялась, хотя слезы нет-нет и набегали на глаза и даже скатывались по щекам. Егор вдруг по пояс высунулся из открытого окна и протянул руки. Подбежавшую ближе девушку он подхватил под руки и, приподняв, поцеловал на глазах у всех: «Не грусти, Анюта, увидимся еще».

Потом пошли письма. Современные. Электронные. «Здравствуй, солнышко!.. Как ты?.. У меня все хорошо… люблю, целую…» – и в ответ: «Привет, золотце!.. У меня все по-прежнему… скучаю, люблю…».

С началом учебного года письма стали реже. У Егора последний школьный год, он готовится в институт, занятий у него много. Аня с головой ушла в жизнь класса – прошлый год она как-то из нее выпала. Конкурсы, КВН, праздники и дни рождения. Однажды Егор написал, что приезжает в Москву на соревнования. Аня обрадовалась – это будет их первая встреча после лета, и в то же время немного волновалась – Егор казался далеким. Он предупредил, что у них строгий спортивный режим и пойти погулять он не сможет, но «может, ты придешь на соревнования? Посидим в зале, поговорим…» – написал он в последнем письме. Аня пришла. Егор обрадовался, чмокнул ее в щеку и потащил в спортзал. Усадив девушку на скамейку рядом с собой, он переключился на игру. Он болел за своих, потом играл он, а свои болели за него, потом он снова болел. Аня просидела в этом жутком зале два с половиной часа, перебросившись при этом с Егором буквально несколькими фразами. Когда она сказала, что ей пора, Егор тотчас поднялся: «Я провожу». Ане показалось, что он даже обрадовался, что она наконец уходит. Ему хотелось «болеть» не отвлекаясь. После этого письма стали еще реже. А потом Аня написала последнее письмо: «Прости, Егор, ты отличный парень, но я поняла, что отношусь к тебе только как к другу. Надеюсь, мы останемся друзьями». Ответа не пришло.

Зачем она тогда написала такое глупое письмо? Детское какое-то и в то же время пошлое своей банальностью: «останемся друзьями». Даже смешно, честное слово. Конечно, она ждала ответ. Конечно, пожимала плечами: «Не очень-то и хотелось», но долго еще ждала. А потом жизнь побежала своей дорогой. На следующее лето отцом был предложен выбор – Крым или Греция. Мама была за Крым. Анечка подозревала, что дело тут в Егоре. Неужели мама думает, что Аня до сих пор переживает? Ничего подобного! Да она даже не вспоминает про этого мальчишку, у нее есть теперь другой парень, Пашка – классный, красивый и внимательный, между прочим, а про Егора она и думать не думает. Тем более что он в этом году и не поедет никуда – у него поступление в институт. Кажется, он собирался в Москву, впрочем, ее это не касается. Поэтому однозначно – Греция! Точно? Абсолютно точно. И они поехали в Грецию.