Да здравствует королева! - [23]

Министр что-то промямлил и отошел. Заметив взгляд секретаря, Анна-Виктория сделала ему знак следовать за собой и покинула зал заседаний, оставив мужчин тихо обсуждать последние распоряжения.

— Я поражаюсь вашей смелости, ваше величество, — тихо произнес юноша, пока они шли по коридорам.

— Знаешь, — королева повернула голову и посмотрела ему в глаза, — я сама поражаюсь тому, что делаю. Но у меня нет выбора. Если бы в казне было хоть что-то, хотя бы сотня тысяч золотых, можно было действовать осторожнее. Но там пусто, Филипп в столице, и, я уверена, не собирается возвращаться на границу в ближайшие месяцы, так что хуже уже не будет.

— Вы так думаете?

— Я думаю, какой монастырь будет предпочтительнее: Силиторийский или Амбисторский. Оба достаточно далеко от Дельменгорста, а их уставы однозначно говорят, что назад дороги не будет.

— Но вы же не собираетесь туда на самом деле, — ужаснулся Андреас.

— Пока нет, но всегда нужно иметь пути отступления, — усмехнулась девушка. — Жить-то хочется. Так что лучше монастырь на краю обжитого мира, чем пышные похороны. И не смотри на меня так, жизнь и не до такого доведет.

— Даже не буду спорить, — склонил голову юноша. — Дай то Созидательница, нам не придется об этом думать.

— Что ж, — неожиданно улыбнулась девушка. — В настоящий момент я сделала все, что могла. Так что до завтрашнего дня у нас по плану отдых. Предлагаю навестить Камиллу и узнать, как проходить дрессировка фрейлин.

Секретарь ничего не ответил, только его улыбка красноречиво говорила о согласии с таким предложением.

Чем ближе они подходили к помещениям, отведенным королеве, а значит и фрейлинам, тем медленнее шла девушка, изредка останавливаясь перед дверями и прислушиваясь. В какой-то момент юноша не выдержал. Подойдя к одному из лакеев, спешившему куда-то навстречу, он тихо поинтересовался, где сейчас первая дама двора.

— Ох, мастер Мичелли, — вздохнул мужчина, не замечая отступившую в тень королеву. — Вы бы видели, что там творится. Это не женщина, это катастрофа. Если бы проповедники увидели ее, то решили бы, что начался конец света. Если вы не боитесь, то дамы сейчас в лазурном зале.

Лакей поклонился и поспешил далее по своим делам. Анна-Виктория улыбнулась, и Андреас понял, что девушка замышляет проказу, одну из тех, за которые ей в свое время доставалось от няньки. Только разница заключалась в том, что теперь некому наказывать королеву. Напротив, сама королева сможет получить выгоду из того, что придумала.

Они тихо подошли к лазурному залу, и девушка сделала знак страже, чтобы те не выдали их появления. Мужчины лишь моргнули, подтверждая, что поняли просьбу. Тихонько королева и ее секретарь подошли к приоткрытым дверям и прислушались.

— Дамы, еще раз повторяю, — услышали они громкий голос Камиллы, — в столице объявлен траур по нашему королю, да пошлет ему Создательница ласковые сны. И что я могу наблюдать? — последовала небольшая пауза. — А могу наблюдать я полное непотребство и неуважение к традициям, которые складывались веками. Да ваши матушки ужаснулись бы от вашего поведения! Мне придется донести до сведения ее величества все, что тут было. Более того, все эти вещи будут переданы королеве, и она распорядится их дальнейшей судьбой.

Послышались стоны, кто-то всхлипнул.

— Не слишком ли много вы на себя берете, виконтесса — судя по голосу, это была баронесса ла Фитцер.

— Дорогая моя миледи Орния, — подтвердила их догадки Камилла, — в настоящий момент забываетесь именно вы, поскольку вам сделано замечание не от простой виконтессы, но от первой фрейлины. И вы обязаны с этим считаться. Не забывайте, что мы живем в трудное время, и все может измениться в любой момент!

— Кажется, стоит вмешаться, — тихо прошептал юноша на ухо подруге, — пока никто из этих дам не успел подсунуть свою очаровательную шейку под топор палача.

— Да вы ценитель женской красоты, Андреас, — громко произнесла Анна-Виктория, толкая одну из створок.

Шелест платьев пронесся по залу, свидетельствуя о том, что дамы склонились в глубоком реверансе. Юная королева мысленно усмехнулась. Еще три года назад подобной почтительности не было и в помине. Ровно до того момента, пока ее имя не прозвучало при объявлении преемника. Сейчас же глубина поклона свидетельствовала еще и о количестве жалоб на виконтессу де Остенферд.

— Что здесь происходит? — ровным тоном, словно ничего не слышала, произнесла девушка. — Почему слуги бегут отсюда, будто где-то больной чумой? И что это за вещи? — небрежно кивнула она в сторону кучки вееров, брошек, кулонов и, как ни странно, даже пары шляпок.

— Ваше величество, это наши аксессуары, которые виконтесса заставила нас снять, — выступила вперед герцогиня де Аксен, женщина сорока лет, одна из бывших любовниц покойного короля. Поговаривали, что титулом ее муж был обязан именно этому факту, а не снабжению армии во время маневров.

— Виконтесса? — Анна-Виктория повернулась в девушке и едва улыбнулась, но той не требовалось иных сигналов.

— Ваше величество, — Камилла вновь присела в реверансе, — поскольку в стране траур, я сочла недопустимым, чтобы ваши фрейлины расхаживали со столь неподобающими ситуации предметами. Еще не опустили в землю тело нашего покойного монарха, а они нарушают вековые традиции, даже не думая, что об этом скажут остальные. Поэтому я взяла на себя смелость изъять все неподобающие предметы и передать вам, чтобы вы решили, куда их деть в дальнейшем.