Да пошли вы все!.. - [12]

- Ты здесь живёшь? – спросил пса, неподвижно лежащего  с затуманенными грустью глазами. – Приглашаешь в гости? – Тот даже не пошевелился. – Сейчас узнаем, - обнадёжил гость и позвонил один раз… два… три… никто не откликнулся, не вышел, похоже, что гостей здесь не ждали.

Зато из соседней квартиры выглянула любопытная бабуля.

- А они уехали на дачу к родителям, - радостно сообщила она гостям грустную весть. – И ты здесь? – увидела лежащего пёсика.

- Он-то меня и привёл, - объяснил Иван Ильич своё появление у чужой квартиры. – Здесь живёт? – указал глазами на пса.

- Жил, - уточнила бабуля, выходя на площадку для интересной и обстоятельной беседы, - пока хозяйка не умерла, - она тяжело вздохнула и перекрестилась, - тому, почитай, с полгода минуло. – Бабуля тыльной стороной указательного пальца утёрла выступившую слезинку. – А ты откуда его знаешь? – спросила о сироте.

- Утром на базаре познакомились, - тоже вздохнув, ответил Иван Ильич. У него при виде тоскующего малыша сжалось сердце и спазмом перехватило пересохшее горло. Он пожалел, что пришёл сюда и близко соприкоснулся с долгим и безутешным собачьим горем, которое и большому человеку  бывает порой не под силу.

- Вона куда занесло бедолагу с горя, - понимающе определила словоохотливая мудрая женщина. – Зиму-то и весну здесь, у порога, почти неотлучно провёл – всё ждал хозяйку. Да разве оттуда приходят?

Иван Ильич, молча опустив глаза, подтвердил, что такого ещё не было.

- Мы его всей площадкой кормили. Молодые-то, что вселились, в квартиру не берут, боятся за малое дитё. А чего бояться-то, когда он детей шибко любит, ластится к ним как хорошая нянька.

Ивану Ильичу почему-то стало душно и неуютно. Он переступил с ноги на ногу, отодвинувшись к перилам, а старушка наклонилась и погладила замершего в скорбном трансе малыша. Ему непонятно было, о чём толкуют люди. Его горе неразделимо, оно – только его и больше ничьё.

- Летом всё реже стал приходить, я уж подумала, что нового хозяина нашёл, - бабуля поглядела на Ивана Ильича, а тот, застигнутый в тайном моральном преступлении, смутился до покраснения и, обороняясь, перешёл в атаку:

- А вы сами, почему не возьмёте?

- Брала, мил человек, брала, и не раз, - легко отбила психическую атаку немощная старушка. – Походит по квартире, обнюхает всё, а оставаться не хочет. Может потому, что дед у меня шибко пьёт и шумит без дела, - высказала нехитрую догадку. – Жалко собачку.

Ивану Ильичу тоже стало нестерпимо жалко. Чтобы окончательно не расклеиться, он, не глядя на бабку и пса, буркнул:

- Ну, бывайте, - повернулся и почти побежал по-мальчишески вприпрыжку вниз по лестнице.

Спустились почти вместе, и только на выходе пёс опередил сбежавшего хозяина на несколько шагов и бодро порысил обратной дорогой, смешно виляя заячьим хвостом и белым пятном под ним.

- Стой! – закричал Иван Ильич в досаде. Умный пёс остановился, оглядываясь и поджидая крикуна. – Ты почему не остался? – накинулся на него непонятливый человек. – Твой дом там! – понапрасну уговаривал он сделавшего свой выбор малыша. – Ну, что мне с тобой делать? – сопротивляющийся хозяин присел на корточки и погладил непослушника по голове, а тот повернулся и уткнулся головой ему в живот, тяжело, по-сиротски, вздохнул и замер, отдавая всего себя и свою судьбу в руки чем-то полюбившегося человека. – Ну, ладно, ладно! – почти простонал Иван Ильич, чувствуя, что на глаза набежали непрошеные слёзы. – Ну, будет! – легонько прижал к себе мягкое и тёплое беззащитное тельце. – Тебе надоело быть одному? – Маленький друг поднял голову и посмотрел так выразительно, что и без слов стало ясно, что надоело до смерти. – А мне надоело быть в стае, да ещё когда постоянно кусают. Хочется, наконец, побыть одному. Уживёмся ли?

Обрадовавшись смене настроения хозяина, пёс освободился от объятий, оперся передними лапами на родное большое колено, завилял хвостиком и коротко гавкнул, убеждая большого друга, что обязательно уживутся, и всё у них будет «о гав!».

- Как ты не поймёшь, - продолжал тот вяло сопротивляться, - что мне некогда тобой заниматься, - и взял голову умного глупыша в большие мягкие ладони.

Они смотрели друг другу в глаза, пёс – доверчиво-восторженно, а человек – нежно и грустно.

- Я целый день на работе, а с тобой надо прогуливаться, - канючил увиливающий друг, выискивая любые зацепки, чтобы отказаться от тесной дружбы. – И потом, я люблю поспать по утрам. Знаешь, сколько я не доспал за 15 лет? – Но пёс ничего не хотел понимать, его выбор был непоколебим. – Вот что, - решил, наконец, нерешительный человек, - давай не будем пороть горячку и предоставим всё времени, - нашёл увиливающее решение. – А пока есть предложение: на базар сегодня не пойдём – поздно уже, а смотаемся туда, где ваш брат с нашим братом попусту тратит время.

Как-то, убивая избыток своего свободного времени, он забрёл в окраинную рощицу, теснимую с трёх сторон многоэтажками и захламлёнными пустырями. Чуть углубившись по чуть протоптанной тропинке, он вскоре услышал нестройный собачий хор и чуть дальше выбрался на грубо вырубленную узкую аллею, по которой самозабвенно и горделиво вышагивали псари с питомцами на поводках, не удостоившие одиночку ни взглядом, ни лаем. Иван Ильич не стал раздражать ни тех, ни других и, чтобы не сделаться случайной дичью, потихоньку ретировался на тропинку, поминутно оглядываясь и стараясь не шуметь, чтобы не привлечь внимания какого-нибудь зверюги, решившего проверить личность чужака на вкус.