...Да не судимы будете - [110]

Между тем дело показывало, что интересы Украины по внешнеполитическим вопросам игнорировались. В то время как в Узбекистане, Казахстане, Туркмении, Таджикской, Киргиз­ской, Грузинской, Армянской и Азербайджанской республиках еще в 1961 году были организованы торговые палаты, на Украине не решался этот вопрос.

Все же было принято решение подготовить предложение по моему письму.

Обо всем, что произошло на Президиуме ЦК КПСС, как нас «обсуждали», я, естественно, проинформировал членов Прези­диума ЦК КПУ, было это воспринято нездорово.

Спустя два месяца после разбора моего заявления-письма было все-таки принято решение, в котором осуждалось как политически неправильное мое письмо в ЦК. От всего эгого у меня на душе остался тяжелый осадок, я думал: где :т:е правда и откровенное обсуждение всех вопросов единомышленниками? Я убедился, что все это только на словах, в политике — интри­ги, недоверие, борьба за свое влияние, а дела-страны и судьбы народа — это дело третьестепенное, словами об интересах на­рода прикрывается все и вся.

: Брежнев, чувствуя свою слабость и нспопулярносгь, зсс время держался за Подюрного, и если бы не Подгорный, Брежнева буквально на второй год убрали бы. Чувствуя, что я все время нахожусь в тесном контакте с Подгорным, он, Брежнев, и ко мне часто обращался за советами и консульта­циями, я же относился ко всему этому довольно натянуто, хотя Подгорный меня уговаривал: «Петро, забудь, все в жизни быва­ет». Да, действительно, в жизни всяко бывает, и можно вег простить и пересмотреть, все, кроме подлости и интриганства.

1 сентября получил дерзкую и глупо необоснованную в обвИ' нениях записку Шелепина — она была разослана по Президиуму ЦК КПСС. В этом «документе» обвинялось руководство рес- публиьш в местничестве и, оказывается, оно проявлялось в том, что мы для «тылов» черной металлургии республики,' котбрая составляет 52% союзного производства, взяли несколько тысяч тонн сверх плана производства металла для ремонтных целей, так как Госплан совершенно не выделял для этих нужд металла. Весь огонь в записке был сосредоточен на И. П. Казанце, и это по двум причинам: потому, что Казанец так же, как и я, всегда защищал интересы республики, исходя из ответственности в промышленности, понимая, что от того, как будет работать по выполнению планов Украина, зависит в целом успех по стране. Вторая причина — это чтобы разъединить наши общие с Казанцем усилия в постановке принципиальных вопросов в интересах общего дела. Шелепин, конечно же, эту записку написал с «подачи» и согласия Брежнева.

Через некоторое время Казанца пригласили в Москву и под благовидным предлогом, по существу, устранили его от работы Предсовмина республикй, предложив ему должность министра черной металлургии Союза. Хотя Казанец и отказывался от ЭТОГО «выдвижения», ему довольно прозрачно дали понять, что он может «потерять все». Так «хитросплетениями» Брежнева началась расправа с кадрами, которые имели свое мнение и тол- ков1ание в важных государственных вопросах, которые не обла­дали угодничеством и подхалимством. Шелепин в этом эпизоде был Брежневым использован как орудие, ибо впоследствии он сам попал в опалу и был безо всякого повода освобожден от работы и обязанностей члена Политбюро ЦК, но это уже другой заход по «расстановке» кадров — убрать всех товари­щей, кто активно помогал Брежневу прийти к власти и кто представлял маломальскую для него опасность, имея свое мне­ние.

15 сентября мне позвонил Брежнев, поинтересовался обста­новкой в республике, сообщил, что подготовлено постановле­ние по моей записке по внешнеторговым вопросам — я не стал допрашивать, какого содержания постановление, его, видно, этот вопрос задел, он мне задал вопрос: «А почему ты, Петр Ефимович, не интересуешься содержанием постановления?» Я ему ответил: «Мне все равно, потому что я считаю, что вопрос мой не заслуживал такого «пристрастного» обсуждения». Затем Брежнев спросил, получил ли я записку Шелепина? Я ответил, что получил и что мы готовим ответ. Брежнев насторожился и спросил: «А какого содержания?» Я ответил, что в записке Шелепина руководству республики, всей партий­ной организации Украины брошено незаслуженное и несправед­ливое обвинение и что мы это без ответа оставить не можем. Брежнев мне как-то растерянно сказал: «Подумайте, может быть^'н^еистрнт,разжигать страсти». Я ответил, что не мы первые начали разжигать страсти и что без ответа это остаэить нельзя, я с запиской ознакомил всех членов Президиума ЦК КПУ и что мы, приступили к составлению ответа.

Позвонил Н. В. Подгорный, тоже поинтересовался запиской Шелепина и какая у нас на нее ]реакция, я также ответил, что , мы готовим ответ. Подгорный; сказал, что, может быть, не стоит писать ответа, потому что это получит большой резонанс и так затеяли «большую закулисную игру», не дав расшифровки этой игре. Из разговоров с Подгорным я понял, что Брежнев не . владеет положением дел и ради своего «укрепления» готов пожертвовать любым из нас, лишь бы удержаться в своем довольно шатком положении. ,

7 октября 1965 года я уехал в Москву для того, чтобы окончательно согласовать все кадровые вопросы во всех ин- сташщях, в частности, о Предсовмина вместо Казанца. Кадры министров республики согласовал в Секретариате ЦК КПСС с секретарями ЦК тт. Подгорным, Шелепиным, Устиновым, Рудаковым. Существенных замечаний не было, все представ­ленные кандидатуры прошли. Все кандидатуры по союзно­республиканским министерствам были согласованы с союзными министерствами, и замечаний тоже не было, и На приеме у Л. И. Брежнева тоже не было никаких вопро-