Да, господин Премьер-министр - [8]

– Мы ведь прекрасно работали вместе, не правда ли?

– О лучшем министре я не мог и мечтать, господин министр, – довольно ответил он.

Что ж, отлично! Надеюсь, он так и думает. В принципе, Хамфри всегда трудно (если вообще возможно) понять, но на конкретной лжи мне его пока еще никогда не удавалось поймать.

(В личных дневниках сэра Хамфри Эплби эта беседа описывается несколько иначе. – Ред.)

«Я сказал министру, что „ухожу на иные, более зеленые пастбища и отдаю себя на служение тому, кто выше, чем любой из нас“. То есть премьер-министру. Грустно, конечно, но другого выхода, похоже, просто не было, иначе Хэкер возликовал бы от одной только мысли, что меня наконец-то освобождают от многолетней каторги служить под его началом.

Его реакция снова заставила меня задуматься – может, он на самом деле эмоционально несбалансирован? Он готов был расплакаться. Причем на самом деле. Невероятно! Что это, истерия? Или радость, или… Что? Что именно, мне до сих пор не совсем ясно.

Неужели сама мысль о расставании со мной настолько его расстроила, что ему потребовалось некоторое время, чтобы понять – меня переводят в Кабинет. Только и всего. Но затем, видимо, придя в себя, он задал на редкость нелепый вопрос: буду ли я делать премьер-министру то же, что делал ему? Скорее всего, он имел в виду „не ему, а для него“. (Лично нам так не кажется. – Ред.)

А потом, как бы спохватившись, начал торопливо лепетать, как он меня любит, каким я был великолепным помощником… Что правда, то правда, хотя мотивы его подхалимажа тоже вполне прозрачны.

Вообще-то, на комплимент принято отвечать комплиментом, во всяком случае, у нас. Но максимум, на что меня тогда хватило, это сказать, что о лучшем министре я не мог бы и мечтать. Хэкер чуть ли не подпрыгнул от радости. Потрясающе – он до сих пор верит всему, что я ему говорю!

Мы договорились, что о моем новом назначении я официально сообщу министерству в пятницу вечером, после чего мы сможем неофициально попрощаться и выпить по бокалу шампанского. Заодно и за Рождество тоже.

– Да, случай на редкость удачный, – радостно ответил Хэкер.

Кстати, он прав: для меня да, а вот для него – еще вопрос».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

18 декабря

Конец недели оказался довольно драматичным. Все началось в пятницу вечером. В конце рабочего дня мы устроили у меня в кабинете небольшую рождественскую вечеринку, куда пригласили весь мой секретариат, всех помощников Хамфри, плюс Роя (моего шофера) и несколько посыльных и уборщиц. Сами понимаете, равноправие…

Я лично подарил им всем (кому что положено) конфеты или бутылки шерри, причем приняли они их хоть и с удовольствием, но совершенно без удивления. Мы выпили за наступающее Рождество, затем я в красивой и, должен отметить, на редкость удачной форме предложил тост за здоровье и благополучие сэра Хамфри. Тост, кстати, был принят с большим энтузиазмом, после чего сэр Хамфри искренне отблагодарил меня, и мы все разъехались по домам.

Вспоминает сэр Бернард Вули:

«Дневники Хэкера, мягко говоря, не совсем точно отражают события той рождественской вечеринки. Думаю, я помню их несколько лучше. Сначала, как всегда, царила некая неразбериха, мы все стояли вокруг стола с бокалами в руках и… ежились от холода, поскольку в связи с наступлением Рождества центральное отопление уже отключили. Сказать нам друг другу, собственно, было нечего, поэтому мы просто улыбались, пока не увидели, что господин министр все больше и больше напивается.

Он щедро подливал всем в бокалы, все время спрашивая, хорошо ли мы себя чувствуем.

Помню, как-то раз даже вслух поинтересовался, не подумывает ли сэр Хамфри о переходе в Кабинет министров. Хамфри от этого вопроса пришел в восторг, но тут же с улыбкой добавил, что в данный момент народ больше всего волнует запутанная проблема „еврососиски“.

– Ах да, та самая „евро-за-сись-ка“, – путаясь в слогах, пробормотал министр.

Сэр Хамфри не смог удержаться от маленькой шутки, что „еврозасиська“ это, наверное, не что иное, как новая секретная ракета НАТО. Тактического назначения.

– На самом деле? – спросил Хэкер, по-видимому, не совсем поняв шутку.

Что, естественно, еще больше усилило напряжение.

А затем настал момент, которого мы больше всего опасались – прощальная здравица Хэкера своему теперь уже экс-постоянному заместителю сэру Хамфри. В своих дневниках он описывает это как блестящий пример ораторского искусства, хотя на самом деле его малоразборчивая речь, скорее, может служить в качестве пособия по тому, как этого не надо делать. Не говоря уже о потрясающей склонности к самообману. Даже с точки зрения его собственных и весьма уникальных стандартов.

Начал он со слов: „Я бы хотел сказать буквально несколько слов…“ (что практически всегда означает последующий за этим поток словоизвержений), ну а потом долго и невнятно бормотал о том, насколько Рождество удобно для поздравлений, добрых пожеланий, особенно тем, кто ему верно служит, включая его личного секретаря, шофера, уборщицу, ну и так далее, и тому подобное… Впрочем, в самом конце речи у него, слава богу, хватило ума исправить слово „служит“ на „верно помогает“ – демократия превыше всего.