Да, это было... - [7]
Мои требования через тюремный надзор вызвать на действительный допрос успеха не имели. Ерман считал, что достаточно той фальшивки, которую они получили от меня 12 декабря 1937 года. Началось мое скитание по двум тюрьмам — внутренней и городской.
Обычно камеры, особенно общие, были переполнены. Каждый новый обитатель начинал продвижение от параши. С выводом из камеры старожилов новичок продвигался сначала под нары, а потом становился счастливым обладателем нар. Никаких постелей не полагалось. Меня же перевели в одиночную камеру спецкорпуса. Помещение мрачное, маленькое зарешеченное окно под потолком. На стене зловещие надписи. Несколько ветеринарных врачей из Красноуфимска ждали приведения в исполнение смертного приговора. Последняя дата на стене — вчерашний день. В углу у двери печь, отапливаемая дровами. Печь на две камеры. Топка в коридоре. По «азбуке декабристов» из соседней камеры посоветовали найти у печки на полу отверстие, через которое можно разговаривать. Сотрудник железнодорожной газеты «Путевка» Евсеев поведал о трагедии ветеринарных врачей. Их дело вел начальник отдела НКВД Варшавский. Он устроил врачам в отделе роскошный обед с фруктами. Договорились, что в Красноуфимске они выступят обвиняемыми на судебном процессе, признаются во вредительских действиях (травле скота и пр.). Их для виду осудят на разные сроки, а потом освободят. Обман удался. После оглашения смертного приговора они закричали, что их обманули. Но было уже поздно.
Через пару дней ко мне подселили австрийского коммуниста Лябуна, который работал в Москве, в органах Коминтерна. Привезен в Свердловск для оформления дела. Подписал материалы обвинения не читая. Не захотел знать, какие страшные обвинения предъявляются ему.
Из городской меня вскоре опять перевезли во внутреннюю тюрьму. В камере на первом этаже находился инженер Державин из города Березовского. В Свердловске, в тресте «Уралзолото», работал его родной брат, о его аресте инженер узнал необычно. Его вызвали к парикмахеру, аккуратно выбрили, а затем — к следователю. Вскоре в кабинет следователя вошла жена брата. Она бросилась к нему, обняла со словами: «Разве ты тоже арестован?» Следователь понял, что привели не того Державина.
Недолго я пробыл в этой камере, перевели в другую, где сидели два работника цветной металлургии. Один из них — инженер-обогатитель Красноуральского медного завода Симонов.
В цветной металлургии Урала были два крупных специалиста-обогатителя — Симонов и Попов. Обогащение в то время было молодой отраслью промышленности. Появилось оно, когда перешли к отработке бедных руд. Оба обогатителя в 1937 году были арестованы и погибли. Симонов рассказывал, что в обвинении ему записали потери золота, неизбежные при обработке золотосодержащих руд. Подсчитали за 10 лет, получилась внушительная цифра.
Мною следователи не интересовались и лишь время от времени перебрасывали из камеры в камеру. Так я оказался вместе с директором Алапаевского завода. Больной человек с ослабленным зрением. Плохо передвигался. На прогулки ходить, не мог. Вши буквально кишели на его одежде. Он уже был арестован в 1936 году, но по каким-то причинам освобожден. Чувствовал, что новый арест неизбежен, и решил покончить самоубийством. Через железнодорожные пути станции Алапаевск перекинут мост для пешеходов и транспорта. Он на автомашине остановился над линией, по которой шел поезд, и сверху бросился на пути под паровоз. Машинист успел остановить состав. Изувеченного самоубийцу отвезли домой, а вскоре арестовали. Он мне понравился: рассуждал как настоящий большевик-ленинец. Попытку самоубийства осуждал.
Рядом с нашей была женская камера. Содержались в ней две коммунистки — Горина и Умнова. Надежда Степановна Горина трудилась в профсоюзе работников связи. Ее муж Вениамин Алексеевич Усталов, член ВКП(б), был инженером строительства Дегтярского рудника. Его арестовали как члена семьи «врага народа». Как второстепенное лицо он находился в общей камере городской тюрьмы. Был старостой камеры, где содержалось более 100 заключенных. Надежда Степановна получала от него письма. Она была осуждена Военной Коллегией Верховного Суда СССР и реабилитирована после 1954 года. В, А. Усталова как члена семьи в 1938 году освободили (в то время осуждали к срочному заключению только членов семей, приговоренных к высшей мере). С ним я встретился в 1956 году по приезде в Свердловск. Он работал главным инженером проектного института «Унипромедь».
В начале лета 1938 года меня в последний раз перевезли из городской тюрьмы и поместили в так называемую КПЗ (камера предварительного заключения) в подвале под областным управлением милиции. Здесь, по-видимому, когда-то краткосрочно помещались уголовники. В период массовых арестов 1937–1938 годов КПЗ была филиалом внутренней тюрьмы НКВД. Неприспособленный подвал затоплялся ливневыми водами.
Когда мы заселили камеру, на койке, которая досталась мне, лежал матрац, середина которого была пропитана кровью. Пришлось перевернуть его. У дверей камеры около плинтуса обнаружили запись: «Погибаем от пыток. Палачи Гайда, Мизрах, Парушкин, Варшавский. Группа комсомольцев». По верху филенки на полутораметровой высоте азбукой Морзе сообщалось, что сидел здесь уполномоченный НКВД по Нижнему Тагилу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.