Да будет воля моя - [93]

Она сует ему в руки свою книгу «Зеркальные капли» в раскрытом виде. Страница 376 — это последняя страница. Дерия помнит ее наизусть.

Мартин заехал на крытую стоянку в центре города, вытащил билет и сунул его в правый внутренний карман куртки. Ключи от машины он выбросил в мусорное ведро. Он купил в «Галерее Кауфгоф» подарочный чек на 250 евро — для госпожи главного комиссара Штайнер, потому что она будет ломать себе голову над всем, что произошло и еще произойдет, и засунул его в левый внутренний карман. За 10 евро наличными, которые еще оставались у него в портмоне, он купил носовой платок, исторический роман о Второй мировой войне, который собирался прочитать еще несколько месяцев назад. Несмотря на то, что он после этого отдал свой толстый бумажник какой-то бродяжке, сидевшей на краю улицы, роман все же не влезал в карман куртки. Он просто держал его в руке. Не торопясь, он прогулялся по городу, стараясь избегать столкновения с прохожими. Солнце сияло, улицы были полны народу. Он был одним из толпы, словно ему нечем здесь заняться. Возле памятника какому-то всаднику он остановился. Почему бы не здесь? Место было таким же хорошим, как и какое-либо другое.

Мартин вытащил из кармана оружие. Это не должно выглядеть как несчастный случай, он на всякий случай подстраховался. Размазывая мозговое вещество по пешеходной зоне, ошибки не сделаешь. Он совершенно спокойно снял пистолет с предохранителя и тихо сказал:

— Я застрелю вас всех, так что лучше разбегайтесь.

Кто-то бросился бежать. Кто-то закричал. Кто-то схватил за руку другого, чтобы убежать вместе.

Нет, это не будет похоже на несчастный случай.

Мартин засунул ствол «Джонса-1911» в рот и нажал на спуск. Вот так все и закончилось.

Она наблюдает за тем, как читает полицейский, сначала с ничего не выражающим лицом, лишь слегка прищурив глаза, наверное, ему нужны очки. Он читает еще медленнее, чем говорит. Затем внезапно между бровями образуется вертикальная грубая морщина. Он отводит взгляд от книги и смотрит на Дерию.

— Это действительно звучит не особенно приятно.

— Вот видите! И, по-вашему, это не стоит того, чтобы я тряслась от страха? — она невольно повысила голос. Она должна взять себя в руки. Если Фаст рассердится, она от этого ничего не выиграет.

— Для меня, — говорит полицейский, делая большие паузы между словами, — это больше похоже на угрозу самоубийства.

— Но это не так! — восклицает Дерия. — Вы записали в свои бумаги, что он сделал в последний раз. Спросите ваших коллег. Тут у меня где-то находится протокол и визитная карточка женщины, с которой я разговаривала.

Она идет в коридор и начинает торопливо выдвигать все ящики комода. Куда же она положила те бумаги? Она не может найти визитную карточку, бежит в кухню, роется среди газет, рекламных листков и каких-то картонок. Руки трясутся и с трудом ее слушаются. Она режет палец о бумагу.

— Проклятье! — кричит она и пинает ногой ножку стола. — Где же это дерьмо?

— Фрау Витт, — говорит Хольгер Фаст, который шел вслед за ней и остановился в дверном проеме. — Оставьте. Мы, разумеется, завтра же с утра обсудим это в своей команде.

— Чтобы вы были в курсе — у меня в постели было наполовину сгнившее овечье сердце!

Он не похож на человека, для которого такая информация внове. Дерии кажется, что его это не шокирует.

— Плохо, — говорит он, и в его голосе вполне профессионально звучит оттенок сочувствия.

— А в эти дни еще пришла электронная почта, которая… — которую она стерла и даже удалила из корзины. Вот такая она идиотка.

— Госпожа Витт, — начинает Хольгер Фаст и делает долгую паузу, — скажите мне, пожалуйста, с чего вы взяли, что человек, проникший в вашу квартиру, имел в виду именно эту книгу?

— Как я… — ей приходится сделать глубокий вздох, иначе она взорвется. — Может быть, потому, что я написала эту книгу?

— Вы? — спрашивает он так, словно она сказала что-то неприличное. Его взгляд блуждает по коридору от входа до маленькой кухни. — Вы написали книгу?

— Я и сама не знаю, как это со мной снова случилось, — бормочет она, но поспешно сжимает зубы, чтобы удержать рвущийся наружу сарказм.

— Это напоминает мне о случае, который уже был описан в средствах массовой информации. Речь шла о женщине, которая похитила своего любимого писателя, чтобы заставить его изменить окончание ее любимой книги.

— «Мизери», — говорит она очень тихо, стараясь не закричать на полицейского. — Роман Стивена Кинга. Вы, наверное, видели фильм.

— Да, может быть. Это мы, конечно, тоже должны иметь в виду. Душевнобольной фанатик. — Он бросает вопросительный взгляд на последнюю страницу книги: — Ну что ж, особенно красивым окончание вашей книги тоже не назовешь.

После того как полицейские уходят, Дерия отпускает чувства на свободу: она горько плачет.

— Вы могли бы какое-то время ночевать у кого-нибудь? — спросил ее Хольгер Фаст, прежде чем уйти. — Наверное, вам пока что не следует оставаться одной в квартире. То, что нет следов взлома, к сожалению, заставляет нас подозревать, что у преступника есть ключи.

Она кивает. Хольгер Фаст не имеет ни малейшего понятия, что на самом деле означает его опасение. Если у преступника есть ключ — ключ к новому замку от ее двери, — значит, он вынул ключ из ее кармана или сумки и, сделав копию, снова положил его туда. Совершенно незаметно. Может быть, в кафе или в трамвае. Может быть, и в REWE, хотя у нее там отдельный шкафчик, запирающийся на ключ, но ведь она сама этот шкафчик не раз открывала с помощью обычной заколки для волос.