Да будет свет! - [2]

– Бурбон – и поменьше воды.

Однако когда коктейли были готовы, а сигареты раскурены, напряжение возникло вновь.

– Скажите, – начал Дуглас, – а чем я обязан вашему визиту? Я ведь в биологии – ноль.

Она выпустила колечко дыма, отогнав его наманикюренным пальчиком.

– Помните свою статью в апрельском номере «Физикл Ревью»? О холодном свете и возможных путях работы над этой проблемой?

– Хемилюминесценция против электролюминесценции, – кивнул он. – Для биолога не так уж много интересного.

– Не скажите, я довольно давно работаю над той же проблемой.

– С какой точки зрения?

– Хотела выяснить, как светятся светлячки. В Южной Америке мне попались несколько очень ярких экземпляров, вот я и заинтересовалась.

– Хм… Наверное, в этом что-то есть. И что вам удалось выяснить?

– Не больше того, что уже и без меня известно. Как вы, наверное, знаете, светлячки как источник света эффективны до неправдоподобия: КПД почти девяносто шесть процентов. А какая эффективность у обычной лампы накаливания?

– В лучшем случае два процента.

– Вот именно, глупый маленький жучок выдает в пятьдесят раз больше, даже в ус не дуя. Сравнение не в нашу пользу, верно?

– Да уж, – признал Дуглас. – Давайте дальше о светляках.

– Так вот. В брюшке у них содержится очень сложное активное органическое вещество под названием «люциферин». Окисляясь в присутствии катализатора, оно превращается в люциферазу, и вся энергия окисления преобразуется в зеленоватый свет, причем совершенно без выделения тепла. Восстановите люциферин с помощью водорода – и процесс можно повторять до бесконечности. Я выяснила, как добиться этого в лабораторных условиях.

– Да?! Так поздравляю! Я вам не нужен и могу прикрывать свою лавочку.

– Не спешите с выводами. На практике у меня ничего не вышло. Слишком сложная технология, а достаточной интенсивности света не получается. И потому я приехала к вам. Не могли бы мы объединить наши знания и силы?

Через три недели, в четыре утра доктор М.Л. Мартин – для друзей просто Мэри Лу – жарила яичницу на бунзеновской горелке. На ней были шорты и свитер, поверх них – длинный резиновый фартук, золотая гривка распущена по спине, круглая попка и ножки – будто взяты с обложки журнала.

Обернувшись к Дугласу, распластанному в кресле, она сказала:

– Послушай-ка, ты, горилла, кажется, кофеварке пришел конец. Не сварить ли кофе во фракционном дистилляторе?

– А я думал, ты змеиный яд там держишь…

– Ну да. Но я сполосну, ты не бойся.

– Женщина! Если тебе плевать на то, что может случиться со мной, ты хоть бы себя пожалела…

– Ерунда. Раз уж та гадость, которую ты пьешь, еще не довела тебя до язвы желудка, от змеиного яда тем более вреда не будет.

Она отшвырнула фартук и села, закинув ногу на ногу.

– О, закрой свои бледные ноги! Мэри Лу, для моей романтической души это слишком!

– Плевать, а души у тебя вообще нет, одни низменные инстинкты. Давай лучше займемся делом. На чем мы остановились?

Дуглас запустил пятерню в волосы и закусил губу.

– Остановились мы, похоже, перед каменной стеной. Все, что мы испробовали, не оставляет никаких надежд.

– Но ведь проблема, судя по всему, лишь в том, чтобы довести лучистую энергию до видимого спектра.

– Ух ты, ясноглазая моя! Просто-то как: взять и довести до спектра…

– Ты свой сарказм оставь. Именно там при обычном электрическом освещении потери и возникают. Вольфрамовая нить раскаляется добела, может быть, два процента превращаются в свет, а остальное уходит в инфракрасное и ультрафиолетовое излучение.

– Красиво, а главное – истинная правда.

– Чурбан ты этакий, конечно, ты устал, однако слушай, что старшие говорят. Должен же существовать способ точной настройки длины волн, ну, как в радио.

Дуглас слегка оживился.

– В нашем случае это не подойдет, даже если б тебе удалось разработать индукционно-емкостный контур с естественной резонансной частотой в пределах видимого спектра. Слишком сложная конструкция для каждого светящегося фрагмента. А если настройка будет неточной, то вообще никакого света не получится.

– Но разве способ контроля частоты только один?

– Практически один. Правда, в некоторых – особенно любительских – передатчиках используются специально вырезанные кварцевые кристаллы. Они имеют свою естественную частоту и таким образом контролируют длину волн.

– А почему мы не можем вырезать кристалл, имеющий естественную частоту в области видимого спектра?

Дуглас резко выпрямился.

– Детка! Похоже, ты попала в точку! Он поднялся и стал расхаживать взад-вперед, рассуждая вслух:

– Для обычных частот используются обычные кристаллы кварца, а для коротких волн – турмалин. Частота вибрации зависит непосредственно от формы кристалла. Существует простая формула… – Дуглас взял с полки толстый справочник.

– Ага, вот. Для кварца – каждый миллиметр кристалла удлиняет волну на сто метров. А частота, естественно, обратна длине волны. И для турмалина – то же самое, но волны более короткие…

Он продолжал читать вслух:

– При воздействии электрических разрядов кристаллы изгибаются, и, напротив, будучи изогнуты, выдают электрический разряд. Период колебания является неотъемлемым качеством кристалла, зависящим от его геометрических пропорций. Будучи подключенным к передающему радиоконтуру, кристалл заставляет весь контур работать на одной постоянной частоте, присущей самому кристаллу. Вот оно, малыш, вот! Если нам удастся найти подходящий кристалл и обработать его так, чтобы он вибрировал на частоте видимого спектра – то способ преобразования электроэнергии в световую без потерь на тепло у нас в кармане!