Д.В.Ж.Д. 2035 - [9]

      Я повернулся на крик. Ко мне бежал Тай - молодой, рослый помощник машиниста с осиной талией. Он вырос в анклаве и совсем не помнил первых лет ужаса после Катастрофы. Тех диких лет ломки, борьбы с ощущением, что старого мира уже не вернуть, что всегда и все будет по-другому. Для Тая, как всей молодёжи, появившийся в анклаве с рождения или с самых малых лет, существовал только мир подземелий и мир радиации, выше поверхности земли. Как и все молодые жители анклава парень был очень бледен, лишен солнечного загара. Но, как и все молодые жители анклава, Тай улыбался.

      - Чего тебе? - спросил я, нахмурившись, глядя на улыбчивую физиономию молокососа.

      Парень бодро кивнул на состав.

      - Василь Саныч, стрелки беспокоятся, что вагоны очень плотно подогнаны друг к другу и броня идёт без зазоров. Сможем ли мы поворачивать под углом? Говорят, ровной дороги не бывает.

      Я усмехнулся. Чёртовы умники! Вот оно, поколение долбоёбов, вместо учебников, читавших лишь автомат.

     - Размер листовой брони и узел сочленения листов рассчитан так, что состав способен, скажем так, играть, - спокойно ответил я инициативному пареньку, - поскольку листовое железо идёт внахлёст друг на друга, мы сможем поворачивать под небольшим углом без проблем. Согласен, ровной дороги не бывает. Но железная дорога как раз достаточно ровная, чтобы избегать крутых поворотов, резких спусков или подъемов, которые, кстати, мы заметим издалека, чтобы притормозить. Поскольку угол наклона возрастает постепенно, на небольшой скорости состав этого почти не заметит. И если бы ты спросил об этом у кого-то из технарей, а не у начальника экспедиции, думаю, тебе бы даже доходчивей объяснили.

     - Я…

     Ладно, ты молодец, что интересуешься! Активность и инициатива - отличные качества, особенно, для бойца.

     - Спасибо! - радостно ответил Тай, и я представил - понимает ли он полностью смысл слова «издалека», ведь для человека, никогда не видевшего горизонта, это понятие, должно быть, очень абстрактно. А вот Тай, по всей видимости, себя такими вопросами совершенно не нагружал. Отдав честь - Седых очень прилежно следил за подобными элементами «старой» субординации - молодой боец испарился, оставив меня наедине с бронепоездом и своими думами.

     * * *

      Последний сварочный аппарат потух ещё вчера и суета снабженцев, заполняющих вагоны полезным грузом, наконец, прекратилась. Весь цех пропах свежей краской и цветастый состав напоминал что-то старое - из далекого детства. Покрасили тем, что было. На складах оставалось не так много краски, еще годной на что-то кроме разложения на химические компоненты и вонь.

     В результате локомотив был выкрашен в строго-чёрный цвет, грозный, как хищный зверь. Однако дальше следовали синие, зелёные, красные и жёлтые вагоны… Предпоследний являлся оранжевым, а самый последний и вовсе пришлось покрасить розовым, за неимением другой краски.

     Практическая задача у окрашивания была проста - она должна была защитить вагоны и тягач от ржавчины. Снег и дождь, во всяком случае, пока не доберемся до Хабаровска, были нам не страшны.

     «Варяг», не смотря на цветастость, всё же выглядел здорово - устрашающе грозный для врагов, внушающий уважение друзьям, и чувство надёжности - нам, его создателям, жизнь которых, как ни странно, зависела сейчас от успеха этого коллективного «дитяти».

     Без зазоров и окон, «Варяг» растянулся по рельсам единой сплошной металлической сигарой. Гусеницей, чья толстошкурая «кожа» из листового железа казалась, покрыта шрамами нахлёстов, узлов и соединений, оспинами болтов, дюбелей, разного рода торчащих антеннок, закреплённых датчиков, и черт знает чего. Я знал, что все провода, короба системы вентиляции, кондиционирования и воздухоотчистки надёжно упрятаны под этой неровной шкурой. Вздумай, кто открыть огонь по поезду - от случайных пуль инженерные коммуникации надежно защищены. Гармонии и красоты во всей это симфонии разноцветного железа не наблюдалось, но главным для меня и моих инженеров был результат. И я готов был пожать руку каждому из моих техников, механиков и конструкторов - ставка «Варяга» должна была себя оправдать!

     Бронированная «юбка» поезда едва ли не касалась бетонного пола подземного цеха ТЧ. Лобовая броня на «таранном» вагоне, поставленном впереди локомотива, была усилена многократно. При условии целости рельс «Варяг», пожалуй, мог сносить со своего пути любые препятствия. А в случае, если «целое» полотно частично поросло кустарником и деревьями - срезать их по ходу движения, не делая остановок. Так же можно было справляться со льдом.

     Ехать, тем ни менее, мы собирались тихо и осторожно, по возможности, осматривая рельсы впереди себя. Вынуждали обстоятельства и полная неизвестность пути. Да и с топливом в виде дров и картонных коробок, развить очень большую скорость нам не светило. Уголь, по некоторому размышлению, я велел беречь и не пускать в топку в начале пути. Определенный запас «для бегства» у нас должен был оставаться.

     За чёрным тягачом следовал «модернизированный» тендер-вагон строго синего цвета, засыпанный углём по боковинам почти до потолка и закиданный всяким горящим барахлом. Как переходное звено между самозакупоривающимися тягачом и прочим составом, синий вагон не был открыт небу и в обычное время был герметично закрыт в отличие от простого тендера. В нём было всего одно окно в самом центре - одинокий двойной стеклопакет, добытый одним молодым рейдером, как «стеклянное чудо» - и этот вагон был самым тёмным из всех в дневное время суток. В ночное же здесь горела лишь одинокая лампа. Во всех прочих на вагон приходилось по две лампы. Для кочегара много света не нужно, решили конструктора.