Цзян - [2]

Ничирен двинулся по коридору мимо двух больших бассейнов и нескольких банных отделений, где клиенты могли расслабиться. В конце концов он добрался до двери, не прикрытой традиционной бисерной занавеской.

Это была обычная, отодвигающаяся в сторону дверь, — фузума.Снимая свои деревянные башмаки, он помедлил секунду, прежде чем задвинуть за своей спиной дверь и войти в комнату с церемонным поклоном.

Это была комната на девять татами. Единственным предметом мебели здесь был черный лакированный столик. На почетном месте слева сидел Кизан, владелец этого заведения и оябун -то есть глава — одной из самой могущественной в Токио группировок якудза.

В переводе на язык американских реалий слово «якудза»означает гангстерский клан. Но, как и во всем другом, Япония отличается от других наций и в организации преступных группировок. Например, члены якудзысвязаны между собой моральным кодексом гири— то есть долга — не менее прочно, чем класс самураев связан кодексом бусидо -то есть чести.

Если вообще правомерно говорить о воровской этике, то внутри японской якудзы.она неукоснительно соблюдается.

В центре лакированного столика была перламутровая инкрустация, изображавшая фамильный герб Кизана: несколько соединенных друг с другом мазу -традиционных японских коробочек разного размера, предназначенных для того, чтобы мерить рис. В древней Японии они были символами богатства.

По левую руку от Кизана, на почетном месте, сидел еще один человек. Он был тощ, как щепка, с впалой грудью и невероятно худым лицом, на котором выделялись выразительные, словно горящие темным пламенем, глаза.

Трое мужчин церемонно поклонились друг другу, и Ничирен занял свое место за столиком. Кизан сам приготовил зеленый чай и передал чашки своим гостям, как положено по японскому этикету. Кроме вежливых приветствий, которыми они обменялись, когда Ничирен вошел, ни слова не было произнесено, пока все они не сделали по глотку, ощутив вкус божественного напитка на языке, на нёбе и внутри себя.

— Ваш чай просто превосходен! — произнес человек с впалой грудью.

Он был одет в темный костюм в полосочку, из под которого выглядывала ослепительно белая сорочка. Среди игроков, собравшихся в больших залах этого заведения, он бы ничем не выделялся, как камешек среди других камешков на берегу моря, если бы не глубокие следы ветряной оспы на лице.

— Большое спасибо, Хигира-сан, — наклонил свою лысую голову хозяин.

Это был приземистый, могучий, как борец сумо.человек с широкой грудной клеткой, мускулистыми руками и бычьей шеей. Черты его лица были грубоватыми и можно было с уверенностью сказать, что это лицо крестьянина.

Ничирен со своими прямо-таки девически нежными чертами лица казался его полной противоположностью. Некоторые даже всерьез считали, что эта его необыкновенная красота дает ему власть над другими людьми. Но он, как и Кизан, обладал также качеством, которое японцы называют словом хара -внутренней силой, — место для которой они отводят в нижней части живота человека. Хараугадывалась в нем и когда он стоял в дверях, и когда присел перед чайным столиком. У него был высокий лоб, точеный овал лица, из-за которого к нему постоянно приставали художники, умоляя попозировать им, чтобы они могли запечатлеть некие таинственные силы, которые они усматривали в этом лице.

— Всегда рад приветствовать вас в Доме Паломника, — сказал наконец Кизан, обращаясь к Хигире с легким поклоном.

Хигира мрачно улыбнулся своеобразному чувству юмора, которое проявил Кизан, называя свое заведение таким образом, так как паломничество является одним из занятий, к которому японцы относятся с необычайной серьезностью. Особенно если это паломничество по Золотому кольцу, включающему в себя посещение 88 буддистских святилищ.

— Я думаю, — сказал он, — что вы были бы еще более рады, сели бы мое посещение было последним.

— Вы не правы, инспектор, — возразил Кизан. — Если не вы, то кто-нибудь другой придет, кого надо будет «подмазывать». Мы его не будем знать, и, конечно, не будем относиться к нему с таким же уважением, с каким относимся к вам.

Хигира слегка покраснел от такой неприкрытой лести. Он никогда не слышал подобных комплиментов у себя на службе.

— Спасибо, — пробормотал он, низко наклоняя голову, чтобы скрыть, до какой степени он был польщен. Украдкой бросил взгляд на часы. — Надеюсь, вы не сочтете это за невежливость с моей стороны, но, сами понимаете, время...

— Конечно, — откликнулся Ничирен, но даже не пошевелился.

Их всех сковала некоторая напряженность, и тишина, повисшая в комнате, стала прямо-таки осязаемой. С другого конца длинного коридора сюда волнами накатывали вспышки эмоций игроков. Впечатление было такое, будто они сидели на берегу моря.

Несмотря на дружеский тон собеседников, Хигира начал потеть всеми порами. Он чувствовал на себе взгляд бездонных глаз Ничирена, который буквально сверлил его, причиняя почти физическую боль. Грудь его была стеснена, и он, казалось, забыл, что это напряжение можно снять, вобрав в легкие свежий запас воздуха. Правила вежливости запрещали ему произнести хотя бы слово, и взгляд Ничирена все сильнее и сильнее стискивал ему горло, словно стальными клещами.