Цыганок - [48]

Чувства у Цыганка обострены до предела. Он угадывает даже то, чего не видит. Слух ловит самый незначительный шум в коридоре, слова охранников при смене, приглушенный крик с первого этажа, где идут допросы.

Снова нарастает топот ног. Звенят ключи. Все ближе, все страшнее. Оглушительно, словно пистолетный выстрел, лязгает засов. Со скрежетом поворачивается ключ в камере напротив. Скрипит дверь. Звучит отрывистая команда. Кованые шаги отдаляются, глохнут. Тишина.

Ваня вытирает пот на лбу, закрывает глаза и слушает учащенные удары своего сердца. "Неужели пронесло?" Цыганок открыл глаза и с удивлением поймал себя на мысли, что дрожит за свою шкуру, в то время как других уже везут по темным улицам за город, туда, к ненасытной яме. Он виновато вздохнул и начал с досадой укорять себя за страх, который несколько минут назад пронизал все его существо. "Что сказал бы Андрей, если бы увидел меня таким? Разве я теперь лучше Васьки Матвеенко? Дрожу, как кисель на тарелке. Так недолго и на допросах раскиснуть... Интересно, почему уже три дня не вызывают? Спросить у тетки Даши? Она давно тут".

- Третий день не трогают меня, тетенька, - сказал Ваня. - С чего бы это, а?

- И хорошо, что не трогают, - сразу же отозвалась Дарья Тимофеевна. Окрепчаешь малость.

- Они, Ваня, что-то задумали, - убежденно сказала Таня. - Не зря это, мне кажется.

- Тю на тебя, девка! Что ты хлопца пугаешь? - накинулась на нее Дарья Тимофеевна. - Он и так ночью не своим голосом кричит, бабушку зовет.

Цыганок смущенно начал крутить пуговицу на рубашке.

- Это она мне приснилась, тетенька, - начал оправдываться он.

- А я что говорю, колосок? - сразу же согласилась женщина. - Конечно, приснилась.

Ваня повернулся на бок и начал оглядывать обшарпанные стены.

- Здесь раньше техникум был. Так они окна замуровали и тюрьму сделали. А оконце, видите, где? Под самым потолком, - пораженный внезапной мыслью, Цыганок сел. - Вот если бы нам какую-нибудь железяку найти. Мы бы ту колючую проволоку - раз! - и на улицу.

- Эге ж. А где ты ее найдешь, дитятко? - грустно посмотрела на него Дарья Тимофеевна. - Да и все равно не вырвешься. Слишком высоко, второй этаж. Убьешься сразу!

- Елки зеленые! Не очень уж здесь и высоко! - горячо возразил Ваня. Запросто можно выбраться. Это оконце прямо на улицу выходит. Кроме шуток. Вот только б найти что-нибудь такое, чтобы проволоку сорвать...

- Слушайте, детки мои! - неожиданно всплеснула руками Дарья Тимофеевна. - Да что же это я, безголовая! Совсем память высохла. Ванечка, а клин железный, которым дрова колют, подойдет?

- Еще и как! - вскочил на ноги Цыганок. - Мы бы сейчас проволоку джик! - а потом...

- Тихо, золотко, тихо! - испуганно замахала руками женщина.

Дарью Тимофеевну и Таню охранники уже несколько раз за последнее время гоняли по вечерам во двор за дровами для голландок. Цыганок ходил с ними только один раз, вчера.

- Ой, Ваня, и правда! - глаза Тани возбужденно заблестели. - Я однажды на этот клин даже наступила. Он весь ржавый.

- Тише, сорока. Рад нищий и тому, что пошил новую торбу, так и ты, оборвала ее Дарья Тимофеевна. - Ты вот попробуй из сарая его сюда принести, тогда и стрекочи.

- А если тот клин вместе с дровами в охапку? - волнуясь, предложил Ваня, - А что, елки зеленые! Запросто!

- Опасно, дитятко мое, - неуверенно ответила Дарья Тимофеевна. - Ведь потом надо дровишки у голландки в коридоре положить. А охраняльщик рядом будет стоять. Как при нем клин из дров возьмешь? Заметит, а тогда...

- А если его под свитер?

- Правильно, Ванечка. Лучше тут не придумаешь, - одобрила Таня. Сегодня, когда поведут за дровами, и попробуем.

- Ой, страшное это дело, мои голубята! А как охраняльщик глазастый окажется? Он же застрелит.

- А вы, тетенька, с Таней между собой ссору начните. А я тем временем и...

- Тс-с!

Шаги в коридоре затихли возле дверей. Щелкнул замок, лязгнул засов. В камеру вошел солдат.

Увидев его, Анна Адамовна задрожала, закричала от ужаса и полезла под нары.

- Пуф! Пуф! - навел на нее автомат гитлеровец и захохотал.

Анна Адамовна медленно вылезла из своего укрытия. Выпрямилась и, не сводя страшных глаз с немца, шагнула ему навстречу.

- Где мой сын? - тихо спросила она. - Где мой Алесик?

- Вас? - попятился солдат.

- Дайте мне гранату! - вдруг затряслась Анна Адамовна. - Гранату мне!

Немец криво усмехнулся и покрутил пальцем у виска. Анна Адамовна села на пол, схватила свою порванную галошу и, прижав ее к груди, начала укачивать. И вдруг неожиданно высоким чистым голосом закричала:

- Гитлер капут! Смерть немецким оккупантам!

В камеру ввалились два полицая. Они с руганью подхватили Анну Адамовну под руки и потащили.

- "Закат в крови! Из сердца кровь струится! Плачь, сердце, плачь..." донеслись из коридора слова учительницы.

Цыганок побелел, сжал кулаки.

- Дроф набирайт! - злобно заорал солдат. - Шнэль, руссиш швайн!

- Чтоб на тебя немочь! - сердито проворчала Дарья Тимофеевна, одевая фуфайку. - Чтоб тебе земля колом!

Они вышли во двор. На вышке топал одетый в кожух часовой. С высоты угрожающе смотрело во двор черное дуло пулемета.