Цыганочка, ваш выход! - [65]
– Полно вспоминать, Вадим Андреевич… – переводя дух, вытерла слёзы Нина. – Отца нет, рявкнуть как следует на этих куриц некому… Они теперь на таборные юбки нипочём не согласятся!
– Конечно, – серьёзно подтвердил Кленовский. – И поэтому всему хору завернули оглобли, а вы, если, конечно, меня послушаетесь, получите возможность заниматься искусством! Пусть даже и народным. Итак, костюма, я так понимаю, у вас нет?
– Нет… Но есть старые юбки и шали и…
– Тащите всё. Да, и скатерть вот эту тоже снимайте, посмотрим, что можно сделать. Шить, надеюсь, умеете? Машинка в доме имеется? Если нет, возьмите у Идочки.
– Вадим Андреевич!!! Подождите! – от забившей ключом энергии Кленовского у Нины пошла кругом голова. – Но ведь это всё равно без толку всё, у меня же нет аккомпаниаторов!
– Ниночка! – Ида Карловна выпустила край собственной бархатной скатерти, которую начала было стягивать со стола, и оскорблённо посмотрела на Нину. – Вы полагаете, что я, которая аккомпанировала артистам императорских театров, не смогу взять на рояле эти ваши несчастные три аккорда в ре-миноре?!
– Но гитара… хоть бы одна гитара для колорита…
– А вот это здравые слова! – обрадовался Кленовский. – Завтра тут будет мой племянник Шлёма, он вам сделает гитару… А скрипку не хотите ли? Будет даже лучше! Шлёма вообще на всём играет, даже на бутылках! Если еврейскому мальчику из Одессы с мамой, бабушкой и сестрёнками надо как-то устроиться в жизни… Ну, да вы понимаете. Кстати, у него и физиономия подходящая, особенно если не побрить пару деньков… и взять ещё Монечку… О-о-о, я уверен, что это будет не хуже, чем в вашей «Вилле Родэ»! А, вот и наши барышни! Ну-ка, помогайте маме!
Нина переглянулась с изумлённо замершими в дверях дочерьми и поняла, что сопротивляться у неё нет сил.
– Ида Карловна, вы ведь это нарочно сделали? – спросила она, когда далеко за полночь Кленовский ушёл, пообещав привести назавтра самых лучших музыкантов и устроить первую репетицию. Таборный костюм был уже раскроен, разложен на столе. Штюрмер с видом заправской портнихи вертела колёсико машинки. Сонная Светка, сидя на полу, вручную подшивала оборку. – Вы в самом деле полагаете, что мне позволят снова выступать?
– Не знаю, дорогая моя, не знаю, – задумчиво отозвалась Штюрмер, вытаскивая из-под лапки машинки лиф платья и взглядывая на Нину поверх сползших на кончик носа очков. – Если, конечно, поверить в то, что у нашей власти наконец-то заработали мозги и здравый смысл, то…
Нина с испугом посмотрела в сторону прикрытой двери в общий коридор. Но квартира спала, и даже из комнаты Богоборцева не доносилось обычного стихотворного бормотания.
– Мой папа всегда говорил, что глупый человек у власти удержаться не сможет, даже если он помазанник божий, – пожала плечами Штюрмер. – Так всё и вышло с покойным Николаем Александровичем, упокой господи его душу. А ЭТИ, похоже, всё-таки не совсем идиоты. Всего четыре года прошло, а они уже сообразили, что этаким способом они только обеспечат себе кучу неприятностей. Хм… А то вбили себе поначалу в голову, что построят город Солнца! Что у них будет социализм мимо капитализма! Социализм – с тифом, беспризорниками и голодом! До такого бедный Кампанелла и додуматься не мог! Кто им, спрашивается, будет это всё строить на голодный желудок? Что в деревнях делается, вы, полагаю, знаете? Ваши таборные цыгане вам рассказывали? И Бабанины своих настроений не особенно скрывают, их и домкомом не напугаешь.
Нина осторожно кивнула.
– А что весной творилось в Питере, помните? Весь Кронштадт поднялся! Матросня лезла в город резать коммунистов и жидов! Четыре завода стояло, изо всех сил бастовало и гуляло на демонстрации! Под красными флагами, между прочим! А армия их разгоняла под теми же красными флагами! Кузина Софи приезжала и рассказывала всё в подробностях! Своих били свои же, вообразите себе! За то, что одним хочется есть, а вторые уже где-то натрескались и теперь желают изображать социализм! Своего же собственного Маркса, у которого «бытие определяет сознание», не захотели слушать – и что, я вас спрашиваю, получилось?!
– Ида Карловна, да осторожнее же, ради бога! – взмолилась Нина, не сводя испуганных глаз с дверного проёма.
– Ай… – отмахнулась Штюрмер. – Что у них получится с этим НЭПом, ещё неизвестно… но вам, Ниночка, действительно пора бросать эти рапсодии на пишущей машинке и вспоминать, что вы артистка. Вавка Кленовский абсолютно прав, у него невероятное чутьё на такие вещи! Если они открыли пивные, значит, скоро будут и рестораны! И под что, спрашивается, они там будут культурно отдыхать? Под свой «Интернационал»?!
Тем не менее три дня спустя Нина сидела на обшарпанной лавке в коридоре РАБИСа в Леонтьевском переулке и нервно запахивала на груди прорезиненный макинтош. Широкие полы плаща должны были скрывать пёструю юбку с оборкой, сшитую из четырёх огромных шалей. Скатерть пошла на кофту с широченными рукавами. Голову Нины венчал потрёпанный шёлковый платок с бахромой, из-под которого буйно курчавились распущенные волосы, и так глупо артистка Нина Молдаванская не чувствовала себя никогда в жизни. Она уже сотню раз прокляла собственное легкомыслие, заставившее её поддаться напору Кленовского, который сейчас с преувеличенно бодрым лицом сидел рядом, и перепортить свои шали ради сомнительной цели. Напротив восседала Штюрмер в чёрном концертном платье и два племянника Кленовского со скрипкой и гитарой. В глубине души Нина подозревала, что ничем хорошим этот визит в РАБИС не кончится. Через два часа сидения в очереди её подозрения перешли в непоколебимую уверенность.
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Восемнадцатый век. Казнь царевича Алексея. Реформы Петра Первого. Правление Екатерины Первой. Давно ли это было? А они – главные герои сего повествования обыкновенные люди, родившиеся в то время. Никто из них не знал, что их ждет. Они просто стремились к счастью, любви, и конечно же в их жизни не обошлось без человеческих ошибок и слабостей.
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Эпатаж – их жизненное кредо, яркие незабываемые эмоции – отрада для сердца, скандал – единственно возможный способ существования! Для этих неординарных дам не было запретов в любви, они презирали условности, смеялись над общественной моралью, их совесть жила по собственным законам. Их ненавидели – и боготворили, презирали – и превозносили до небес. О жизни гениальной Софьи Ковалевской, несгибаемой Александры Коллонтай, хитроумной Соньки Золотой Ручки и других женщин, известных своей скандальной репутацией, читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…
Историк по образованию, американская писательница Патриция Кемден разворачивает действие своего любовного романа в Европе начала XVIII века. Овдовевшая фламандская красавица Катье де Сен-Бенуа всю свою любовь сосредоточила на маленьком сыне. Но он живет лишь благодаря лекарству, которое умеет делать турок Эль-Мюзир, любовник ее сестры Лиз Д'Ажене. Английский полковник Бекет Торн намерен отомстить турку, в плену у которого провел долгие семь лет, и надеется, что Катье поможет ему в этом. Катье находится под обаянием неотразимого англичанина, но что станет с сыном, если погибнет Эль-Мюзир? Долг и чувство вступают в поединок, исход которого предугадать невозможно...
Желая вернуть себе трон предков, выросшая в изгнании принцесса обращается с просьбой о помощи к разочарованному в жизни принцу, с которым была когда-то помолвлена. Но отражать колкости этого мужчины столь же сложно, как и сопротивляться его обаянию…
Илья никогда не был верным мужем, но Настя каждый раз его прощала – знала, что он любит ее и никогда не бросит детей. Но его увлечение Маргиткой, подругой дочери, было похоже на болезнь. Настя не стала его удерживать, да и вряд ли это было бы возможно – Илья словно потерял рассудок.Настя по-прежнему красива, на нее заглядываются мужчины, князь Сбежнев опять, как когда-то в молодости, сделал ей предложение. Тогда она отказала князю, сбежала с Ильей. Может быть, теперь пришло время согласиться, забыть о бедности, трудной жизни в таборе?Никто не сомневается, что она станет княгиней.
Семья Грешневых всегда была предметом пересудов уездных кумушек. Еще бы: генерал Грешнев привез с Кавказа красавицу черкешенку Фатиму и поселил ее у себя в доме. Она родила ему сына и трех дочерей, таких же ослепительно красивых, как сама. А потом ее нашли в реке, генерала – в собственной спальне с ножом в горле. С тех пор Грешневых словно кто-то проклял: беды валились на них одна за другой. Анна, Софья, Катерина… Как же молодым графиням избавиться от родового проклятья? Ведь они ни в чем не виноваты…Ранее книга издавалась под названием «Мы странно встретились».
Жизнь в цыганском таборе жестока и не терпит слабых. Но именно табор стал домом для красавицы-княжны Мери, бежавшей из родных мест после убийства родителей. Спасая свою жизнь, Мери не знала, что сердце она уже никогда не спасет. Невозможная, губительная любовь к цыгану Сене меняет ее до неузнаваемости, и даже разлука не способна убить надежду увидеть возлюбленного еще раз.Цыганка Дина ненавидит жизнь в таборе и, влюбившись в чужака, мечтает убежать с ним. Но после вестей о смерти любимого вынуждена выйти замуж за другого.Две подруги, две судьбы, такие одинаковые и такие разные.
Юная цыганка Дина и грузинский князь Зураб Дадешкелиани полюбили друг друга. Она не может признаться, что стала невенчаной женой князя – законы в таборе суровые. Он тоже не может представить Дину родным – они никогда не признают этот неравный брак.Их первая ночь была последней – Первая мировая в самом разгаре, Зураб уезжает на фронт, и вскоре приходит страшное известие – он погиб.Как жить Дине? Сердце подсказывает ей, что любимый жив, он не может умереть, не может оставить ее одну…