Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - [668]

— Хотя Юнь Лишоу — лицо военное, но человек он образованный и благородный, — говорила Ван. — После помолвки ваших детей он никогда не забывал вас, сударыня. А тут у него внезапно скончалась супруга и живет он один-одинешенек. Конечно, служить в глухой горной крепости не ахти как интересно, но зато на боевом коне он командует войском, а, спешившись, правит здешним населением. Судьбы окрестного люда в своих руках держит. Если вы его не отвергаете, сударыня, он с удовольствием разделил бы с вами радости супружеской жизни. Вы бы одним выстрелом двух зайцев убили! И сынок ваш породнился бы с ними, как заключили когда-то союз царства Цинь и Цзинь.[1793] А с наступлением мирных дней успел бы и домой воротиться.

Пораженная ее речами, Юэнян побелела, как полотно, и была не в состоянии вымолвить слово. Соседка Ван доложила о своем разговоре хозяину.

На другой день вечером Юнь Лишоу опять устроил в дальней зале пир и пригласил на него Юэнян. Она охотно откликнулась на приглашение, так как думала, что разговор пойдет о женитьбе детей. Но когда она села за стол, хозяин обратился к ней с такими словами:

— Не глядите, что вы в горной крепости, сестрица. В моем подчинении, да будет вам известно, находится целое войско. Золота, серебра и всяких драгоценностей у меня предостаточно. В одежде я тоже не нуждаюсь, и состояние у меня имеется. Нет вот только в доме хозяйки. Давно вы у меня из головы не выходите, сударыня. Желал вас, как жаждет путник глотка воды, как в жару мечтают о прохладе. И вдруг вы сами являетесь ко мне, чтобы женить детей. Кажется, Небо ниспослало мне такое счастье. Давайте же одним выстрелом убьем двух зайцев! Станем и мы с вами мужем и женой. Весело жить будем. И что нам может помешать!

Гнев охватил Юэнян от таких слов Юнь Лишоу.

— Никогда я не думала, Юнь Лишоу, что у тебя за приятной наружностью скрывается звериное нутро! — воскликнула она. — Ведь мой покойный муж никогда с тобой дурно не обходился. Как же ты позволяешь себе грубить со мной, по-скотски!

Юнь Лишоу захихикал и, подойдя к Юэнян, обнял ее.

— Сударыня! — умоляющим голосом заговорил он. — Жили бы там у себя, к чему вам понадобилось приезжать сюда! Как исстари ведется: кто с товаром входит в дом, у того и торговля бьет ключом. Не знаю, что со мной. Только увидал я вас, и отняли вы у меня и душу и сердце. Сам не свой. Нечего тянуть, давайте свадьбу играть.

Он принес вина и хотел выпить с Юэнян.

— Пойди позови брата, — велела Юэнян. — Мне надо с ним переговорить.

— Какого брата! — Лишоу засмеялся. — Я их обоих с Дайанем прикончил. — И он крикнул подручных. — Покажите сударыне.

Те в одно мгновенье поднесли к зажженному светильнику окровавленные головы У Второго и Дайаня. Юэнян побелела от ужаса и без памяти упала на пол. Ее поднял подбежавший Юнь Лишоу.

— Не бойтесь, сударыня! — успокаивал он ее. — Вашего брата больше нет в живых. А вы станете моей женой. Я — военачальник, вашу честь не запятнаю.

«Разбойник загубил брата и слугу, — размышляла Юэнян. — Он, чего доброго, и меня прикончит, если противиться буду». И Юэнян с деланной улыбкой сказала:

— Я согласна стать вашей женой, но с условием.

— Каким? — спросил он. — Говори!

— Давай сперва соединим узами брака наших детей, а потом свою свадьбу сыграем.

— Согласен! — воскликнул Лишоу и велел позвать барышню Юнь и Сяогэ.

Их поставили рядом и велели выпить свадебный кубок вина. Так соединив свои сердца узами брака, они стали мужем и женой. После этого Юнь Лишоу схватил Юэнян и потащил было на постель, но Юэнян решительно воспротивилась его грубым домогательствам.

— Ах ты, негодница! — заорал он, выйдя из себя. — Меня обманывать, да? Думаешь, если твой сын женат на моей дочери, так я не решусь с ним разделаться, а?

Он достал меч и, подлетев к Сяогэ, одним взмахом отсек ему голову. На несколько шагов вокруг брызнула кровь.

Да.

Лишь над головою блеснул острый меч,

Как вырвалась кровь из груди, будто смерч.

Увидев обезглавленный труп сына Сяогэ, Юэнян всплеснула руками, пронзительно закричала… и проснулась. На счастье, то был только сон. После пережитого кошмара вся она покрылась потом.

— Вот странно, вот странно! — повторяла она.

— Отчего вы плачете, матушка, что с вами? — спрашивала разбуженная ее криком лежавшая рядом с ней Сяоюй.

— Мне приснился дурной страшный сон, — проговорила Юэнян и рассказала его служанке.

— А мне, матушка, что-то не спалось, — поведала в свою очередь Сяоюй. — Приоткрыла я потихоньку дверь и подсмотрела монаха. Он же, оказывается, целую ночь с душами умерших разговаривал. Приходили к нему покойный батюшка, матушка Пятая, матушка Шестая, зять Чэнь, начальник Чжоу, Сунь Сюээ, жена Лайвана и госпожа Симэнь. Сама только что видала. Поговорил с ними монах, и они исчезли.

— Ведь многие из них тут рядом, за монастырем, похоронены, — пояснила Юэнян. — Как им не приходить! Это все больше казненные да самоубийцы. Только наступит ночь, и улягутся люди, так они из могил и выходят.

На этом их разговор и кончился.

Пробили последнюю ночную стражу. Запели петухи. У Юэнян умылась и причесалась, а потом проследовала в залу для медитации, где она сотворила молитву и воскурила благовония перед изваянием Будды.