Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - [657]

Да,

Ты мести страшись, если сам был жесток,

И планов далеких в час счастья не строй.

Зря ищешь — сотрешь сто чугунных сапог,

Успех своенравен — придет сам собой.

Приехал как-то Цзинцзи на пристань в кабачок, повидался с Ван Шестой и Айцзе.

— Перепугались тогда, а? — спросил он их и, обратившись к Лу Бинъи, продолжал. — Больше Лю Второй не показывался?

— С тех пор не появлялся, — отвечал приказчик.

— А господин Хэ? — расспрашивал Цзинцзи у Айцзе. — Тоже не заглядывал?

Цзинцзи пообедал, подвел счета и поднялся наверх к Айцзе. После задушевной беседы и любовных услад Цзинцзи вышел от Айцзе и позвал виночерпия Чэня Третьего.

— Видишь ли дело-то какое, — начал Цзинцзи. — Может, ты что-нибудь знаешь про Чжан Шэна или Лю Второго? Надо бы под них подкопаться.

Чэню Третьему никак не следовало бы говорить, но он все-таки рассказал Цзинцзи: и как Чжан Шэн откупил Сюээ, которая стала в кабачке певицей, после того как ее продала Чуньмэй, и какие высокие проценты берет Лю Спрут, ссужая частных певичек, чем и тот и другой подрывают престиж его превосходительства начальника гарнизона Чжоу. Цзинцзи запомнил сказанное.

Наградив Айцзе двумя или тремя лянами серебра и захватив чистую выручку, он верхом отбыл домой, однако довольно вдаваться в мелочи.

Долгое время Цзинцзи вынашивал свой замысел. А ведь роковая встреча рано иль поздно должна произойти. Вот так и настигает человека беда.

Неожиданно до имперского двора в Восточную столицу стали доходить крайне тревожные вести. Сперва докладывали о нарушении границ Империи полчищами пехоты и конницы чжурчжэней Цзинь,[1759] потом о чинимых ими грабежах уже в Центральных землях Китая. Охваченный смятением Сын Неба Хуэй-цзун созвал совет высших сановников, на котором решено было отправить к чжурчжэням посла для переговоров о мире. Императорский двор изъявил готовность выплачивать северному соседу ежегодную дань золотом, серебром и узорной парчою стоимостью в несколько миллионов лянов. На престол был возведен наследник, принявший имя Цинь-цзун,[1760] а следующий год.[1761] был провозглашен первым годом Мира и Благополучия. Хуэй-цзун же назвал себя Великим Даосским Владыкою и удалился во Дворец Драконовой Добродетели[1762] Двор назначил Ли Гана начальником военного ведомства, вменив ему в обязанности расстановку всех боевых сил Империи. Чжун Шидао стал главнокомандующим и нес ответственность за военные действия как внутри, так за пределами Империи.

Однажды в областную управу в Цзинани пришел высочайший указ, согласно которому Чжоу Сю назначался на пост командующего десятью тысячами пехоты и конницы Шаньдуна. Его ставка переводилась в областной центр Дунчан, где он обязан был, соединившись с войсками старшего комиссара Чжан Шуе, остановить нашествие чжурчжэней и защитить рубежи Отечества. Чжоу Сю заседал в Цзинаньской управе, когда ему доложили о высочайшем указе.

— Ваше превосходительство! — обратился к Чжоу посыльный. — Извольте выслушать высочайшую волю.

Чжоу без промедления встал на колени у стола и велел одному из своих приближенных огласить императорский эдикт.

Он гласил примерно следующее:

«Государь, волею Неба наследовавший престол,

полагает нижеследующее:

Мы знаем, что чины штатские несут Отчизне порядок, чины военные даруют Отечеству покой. Три древнейших владыки[1763] правили, полагаясь на обряды и музыку. Пять древнейших правителей[1764] устроили Поднебесную, карая супостатов. Они угождали покорным и боролись с мятежниками. Ведь есть люди мудрые и глупые. Мы приняли по наследству священный и нерушимый престол Наших августейших предков.

Император-родитель уступил Нам трон, и ко всякому деянию Мы приступаем с благоговейным трепетом. Шуню приходилось бороться четырьмя злодеями, Тану — карать вождей племени мяо.[1765] Так ведется испокон веков: без борьбы невозможно одолеть врагов, без военной мощи нельзя обрести покоя. Войско — это клыки и когти Отечества. Оружие утверждает и охраняет рубежи Отчизны.

Ныне бедствие угрожает Поднебесной. Нарушают порядок псы-мятежники. Орды киданей Ляо совершают набеги с запада, полчища конницы чжурчжэней Цзинь вторгаются с юга. Мы глубоко опечалены страданиями народа.

Цзинаньский командующий Чжоу Сю — закаленный в боях талантливый военачальник, не раз свершавший поразительные подвиги на полях сражений с врагами и проявивший стойкость в обороне наших рубежей. Он служит образцом верности и мужества, превосходным полководцем и стратегом. Назначенный командующим пехоты Шаньдуна, он несет ответственность за охрану безопасности Империи с четырех направлений. Ему приказано совместно с войсками старшего комиссара Шаньдуна Чжан Шуе двинуть пехоту и конницу на защиту заставы Гаоян,[1766] где, поступив в распоряжение главнокомандующего Чжун Шидао, отрезать и разбить по частям вражьи полчища, избавить от угрозы осквернения жертвенники духам земли Отечества и очистить воздух Отчизны от зловонного духа разбойников.

Внемлите зову, мужи способные и даровитые! Послужите на благо и спасение Родины. Ведь ринуться навстречу опасности и не щадя сил своих поддержать правителя — вот в чем долг верноподданного сына Отечества. Чтить за добродетели, награждать по заслугам, воодушевлять на подвиги — вот в чем суть Великого Уложения Двора. Да явит каждый всю верность и преданность свою, дабы быть единодушным с Нами. Быть по сему!